Название: Евангелие от инцеста.
Автор: Ашиеру Блэк.
Фэндом: Ориджинал.
Рэйтинг: NC-21.
Статус: Не закончен, вряд ли будет, а хотя, а хотя...
Варнинг: Твинцест.
Sound: Death Cab For Cutie - I Will Follow You Into the Dar; A Perfect Circle - Blue; Kill_Hannah_-_On_One_Dreams_Anyway; Kill_Hannah_-_Scream; Oceansize - Music for A Nurse; Mellowdrone - Fashionably Uninvited; Over My Head (Better Of Dead); I want you bad; и т.д.
Евангелие от инцеста.
Джош только что вернулся с тренировки. По средам и пятницам он с группой ребят остается после уроков с тренером по волейболу.
Спорт - детская мечта Джоша.
А еще, детская мечта Джоша - это чтобы мать не задерживалась на работе, а отец перестал столько пить.
- Кори... Кори, посмотри на меня. Он снова тебя бил, да? Кори, он тебя бил?
Кори, брат-близнец Джоша, пытается что-то сказать, но вместо этого в очередной раз захлебывается рыданиями.
Лицо у Кори покрасневшее, заплаканное. На щеке - свежая ссадина.
- Вернись сюда, сученок! Не смей съебывать, когда я с тобой разговариваю!
Со второго этажа слышна пьяная отцовская ругань. Кори мертвой хваткой цепляется в рукав свитера Джоша.
- Не бойся, Кори. Я не позволю ему еще раз тебя обидеть, слышишь? Не позволю.
Джош, его брат-близнец, так похож на него, и так не похож одновременно.
Им обоим всего-то по двенадцать лет, а перед ними - целый мир.
Перед ними - целый мир, и пьяный отец, спускающийся по лестнице с початой бутылкой виски в руке.
- И ты тоже здесь, засранец?
Отец смотрит на Джоша.
Но, Джошу не страшно. Он не даст в обиду своего брата.
- Ну, ничего. Сейчас получите на пару.
Их отец, их родной отец, от которого сейчас страшно несет дешевыми сигаретами и крепким пойлом, подходит к ним.
Их отец дергает Кори за футболку, замахивается, чтобы наградить очередной за этот вечер пощечиной. А Джош, брат-близнец Кори, виснет на руке у пьяного отца.
Он пообещал, что не даст Кори в обиду.
- Беги, Кори! Беги, я тебя догоню!
Кори не хочет оставлять своего брата один на один с этим психом, волей случая являющимся их отцом.
- Кори, я же сказал, беги!
- Никуда вы, выродки, не сбежите.
И Кори видит, как отец припечатывает Джоша лбом о край стоящей в гостиной тумбочки.
Следующее, что он помнит - как он выбегает из дома.
Следующее, что он помнит - холодный апрельский вечерний воздух, разрывающий легкие во время бега.
Кори слышит крик отца ему вдогонку: "Можете не возвращаться, обоим глотки разорву!" и он понимает, что Джошу тоже удалось вырваться.
Но, Кори все еще слишком страшно обернуться.
Он бежит, бежит, опасаясь, что следом идет пьяный отец.
Бежит. И останавливается только метрах в пятидесяти, услышав хриплый и запыхавшийся голос Джоша, своего брата:
- Кори, все нормально... он... он не гонится за нами.
На лбу у Джоша - глубокая царапина и кровоподтек.
И Джош, и Кори знают - домой сегодня им лучше не возвращаться.
Джош молча берет своего брата за руку.
Пальцы у Кори холодные. Джошу тоже холодно. Но, Джош чувствует ответственность за своего брата. Джош понимает, что не должен показывать слабость.
Два брата-близнеца, похожих, как две капли воды, и абсолютно разных одновременно, подходят к местному парку.
-Давайте быстрее! – сквозь музыку в наушниках Кори доносится крик матери с первого этажа.
Кори аккуратно закладывает книгу карманным календариком. Кори встает, убирает книгу обратно на полку и только тогда отвечает матери.
-Уже идем, мам.
И Кори выжидательно смотрит в спину своего брата. Джош, высунувшись в окно, прикуривает сигарету, первую за это утро. Кори едва заметно морщится, наблюдая за движением его большого пальца с заусеницей, крутящего колесико дешевой китайской зажигалки. Взгляд Кори – осуждающий, явно неодобрительный, но Кори молчит, закидывая пустую пачку LM под кровать – потом как-нибудь выкинет.
С первого этажа доносятся крики матери, поторапливающие близнецов, Кори вырубает плеер и сматывает наушники. Джош тушит сигарету в баночке с водой, и оставляет ее на подоконнике.
Джош кидает взгляд на Кори – даже более равнодушный, чем на собственную кровать – со сваленным на нее барахлом. Джош подхватывает рюкзак и выходит из комнаты. Быстрым, спортивным шагом.
Кори кидает взгляд на пластмассового Иисуса Христа, на распятие, висящие на стене под самым потолком. Кори хочет попросить у Иисуса за брата прощенья, но не успевает: мать снова кричит.
Подсветка на электронных часах на тумбочке между кроватями показывает двадцать минут восьмого.
Очередное апрельское утро, очередная мамочкина лекция, из которой следует, что близнецам надо больше внимания обращать на свою учебу. Кори кивает и улыбается, Джош роется на полке в гостиной.
-Ебать, - сквозь зубы бурчит Джош. – Гребаные, ебаные ключи.
С полки летят всевозможные перчатки, шапки, шарфы – и никакого намека на ключи Джоша.
Кори подходит к нему и кладет ему руку на плечо.
-Пойдем, - говорит Кори. – Пойдем, я тебе свои отдам.
Джош кидает взгляд на своего брата. Весь из себя – католик. Весь из себя – ангел. Весь из себя – заебал уже своей правильностью, вот что думает Джош.
И мать снова орет, уже из машины:
-Давайте живее, я не хочу, чтобы вы опоздали в школу.
Через пару минут оба брата, оба близнеца сидят на заднем сидении машины. Джош – в левом углу, Кори – в правом. Скучающие взгляды в окно, плеер Джоша – на полной громкости, Кори смотрит на брата, едва заметно морщится. Он даже может расслышать слова песни, и то, что он слышит – смесь наркотиков и алкоголя, помноженного на музыку; Кори не знает, что лучше – вслушиваться в песню, от которой млеет Джош, или же очередную лекцию матушки.
Джош матушку не слушает, Джош знает, что она скажет и так. Последний класс школы, им надо лучше учиться – бла-бла-бла, Кори, к тебе это не относится. Посмотрите на себя, как вы выглядите – Кори, бла-бла-бла, к тебе это не относится. И под конец, его братец, этот ангелочек, этот – весь из себя праведник, он скажет, что после школы, наверное, заедет в церковь, как всегда, когда Кори пытается привести матушку в чувство восторга. Джоша тянет блевать от всего этого.
Матушка действительно улыбается.
Скрип тормозов, Джош закатывает глаза. Бла-бла-бла, не прошло и полгода, как они, наконец, приехали. Джош вылезает из машины и захлопывает дверь. Ему не надо оборачиваться, чтобы увидеть, что делает Кори: он знает это и так.
Кори прощается с матушкой, целует ее в щеку и желает ей приятного дня. Джош желает себе приятного перекура и сворачивает в отдаленный участок школьного двора. Сигарета за несколько минут до начала занятий – Джош прикуривает, едва заметно улыбаясь. Что может быть лучше сигареты?
Джош провожает взглядом этого ангелочка, своего брата, который заходит в школу.
На какое-то мгновение, во время очередной затяжки, Джош думает над тем, как Кори отдалился от него. Как он отдалился от Кори.
И, самое главное, он не помнит, когда случилось так, что они оказались такими похожими, и такими разными одновременно.
Но, пораскинуть мозгами на эту тему дольше не выходит - Джош чувствует, как кто-то обнял его сзади за талию; чувствует, как кто-то уткнулся носом ему в шею и как от этого кого-то привычно несет ментоловым куревом.
- Уже успел соскучиться, да, Вэй?
Джош улыбается и щелчком отправляет окурок в траву.
- Конечно.
Голос у Вэя тихий, чуть хрипловатый от сигарет.
От этого голоса у Джоша начисто срывает тормоза и хочется послать подальше и школу, и учителей.
- И я по тебе. Встретимся как обычно - здесь. В три. После уроков.
Вэй улыбается и кивает.
Джош целует Вэя в пропирсованное донельзя ухо.
Джош благодарит бога, дьявола и другие наркотики за то, что они с Кори так похожи и не похожи одновременно.
Уроки начинаются ровно в восемь.
Уроки начинаются в восемь пятнадцать для Джоша, когда он, даже не извиняясь за опоздание, вваливается в класс вместо со своей компанией.
Словно Иисус с командой своих апостолов.
Уроки заканчиваются в два сорок пять.
«Господи», - думает Кори, быстрым шагом направляясь к Джошу и его компании. – «Господи, помоги мне.»
Ему не доставляет никакой радости лишний раз пересекаться с друзьями своего брата.
Они, как всегда, тусуются в отдаленной части дворика за школой, где никто из преподавателей, а главное - директор не увидит, как они курят. Эта территория - своеобразная курилка для школьников. И, естественно, об этом знают все, кроме учителей.
Кори видит, как Сэм, прислонившись спиной к старому дереву, раскуривает крепкую "Marlboro".
Кори видит, как Джош, его брат-близнец, целуется с Вэем, его панковатым одноклассником, и как Вэй, который ниже Джоша на несколько дюймов, обнимает Джоша за шею.
Кори прекрасно знал о нетрадиционных наклонностях своего брата, да и сам Джош это не особо скрывал.
Кори не слепой, чтобы не замечать того, как Вэй млеет при одном только виде Джоша, и что Вэй еще полтора года назад втюрился в него по уши.
И, по мнению Кори, тот образ жизни, который ведет Джош, неправильный. Но, он проще приложится лбом об стену, чем будет доказывать что-то своему брату. Да, зная Джоша, проще приложиться лбом о стену.
Кори демонстративно кашляет, чтобы Джош был вынужден оторваться от Вэя. Прервать свое с Вэем сосанье. Поднять взгляд на своего брата близнеца и сказать ему что-то хорошее.
Кори думает: «Господи, дай мне сил.»
- Вот, - Кори протягивает ему ключи от дома, - я обещал тебе утром отдать свои.
- О, спасибо, Кори. Ты в очередной раз спасаешь мою задницу.
Джош забирает ключи, и Кори в очередной раз про себя отмечает, и как только его брату не холодно ходить в таких изорванных джинсах? Даже несмотря на то, что дырки скреплены булавками.
Кори отмечает, как Джош улыбается и облизывает покрасневшие после поцелуя губы.
Кори отмечает, как по-хозяйски Джош прижимает к себе Вэя за талию.
Кори отмечает, что он отмечает слишком много того, чего отмечать не одобряется его религией.
Кори кивает Джошу.
Кори говорит:
-До вечера.
Разворачивается и уходит. Быстрым, почти спортивным шагом. Побелевшие от напряжения пальцы вцепились в лямку рюкзака.
Кори думает:
«И прости нам, Господи, грехи наши.»
Кори касается пальцами нательного креста и думает, что все будет хорошо. Осталось только зайти в церковь и помолиться. И его брат, с ним обязательно все будет хорошо. И Кори, он своими молитвами поможет ему.
И что-то такое, о чем Джош наверняка сказал бы:
«Хера с два.»
А Джош говорит:
-Откуда я знаю?
Вэй спросил его:
-Слушай, Джош, а твой брат тоже, что ли, гей?
И Джош пожал плечами. Откуда он знает? На тот момент ему плевать на Кори. На тот момент Джошу плевать на все, кроме неработающей зажигалки. Вэй протягивает ему свою и повторяет вопрос:
-Так гей или нет?
Джош прикуривает. Первая затяжка – это всегда нечто большее, чем просто наслаждение. Нечто сравнимое с оргазмом. С глотком воды, когда ты умираешь от жажды. С остановкой сердца человека, на груди у которого ты лежишь, слушая эти удары.
-Ты хочешь трахнуть моего брата, представляя, что это я? – Джош усмехнулся.
Усмешка у Джоша – неискренняя, в глазах – дьявольский огонек. Кори – его брат-близнец, но они давно уже перестали нормально общаться. Они убегали от пьяного отца в детстве, и это, пожалуй, единственное, что их связывает. Кроме того, конечно, что он живет с ним в одной комнате. Кори с ним. Джош с ним. Он ничего не знает о нем теперешнем, но и не хочет знать.
Вэй не отстает:
-А тебе никогда не хотелось… ну… переспать с ним?
Вэй подбирает слова, искоса глядя на Джоша. И все остальные, вся эта компания, собравшаяся после уроков, они все смотрят на Джоша. И Джош пожимает плечами снова. Джош не знает. Джош не хочет ничего знать.
-Да даже если бы и хотелось, - кто-то из этой компании, из этой толпы, усмехается. – Посмотри на этого братца, этого паиньку, он просто не может быть геем.
Джош оборачивается. Кто-то из этой компании, кто-то из этой толпы подал голос. Сказал свое веское «тяф».
-Ты, Джош, не трахнешь его, даже если очень захочешь. – Энжи ухмыляется, глядя Джошу прямо в глаза. – Твой брат не по зубам даже тебе.
Энжи Хэммет, его одноклассник. Энжи – это черные волосы до плеч, зеленые глаза, в трясине которых утонули почти все девчонки школы. Энжи – это сынок богатеньких родителей. Энжи – это пафосный имидж и привычка всюду совать свой графский нос. Энжи – если верить ему, то один из его предков был английским графом. Энжи Хэммет, он же – граф, он же – та еще сука.
Джошу хочется хорошенько врезать Энжи. Или трахнуть своего брата на его глазах. Или что-нибудь еще, только чтобы стереть эту ухмылочку с этого смазливого личика его одноклассника. Вэй обнимает Джоша, Вэю совсем не нравится, в какое русло перетек этот разговор. Но, если Джошу что-то взбредет в голову – проще приложиться лбом о стену, чем пытаться остановить его.
-Я смогу его трахнуть, - говорит Джош, щурясь.
И Хэммет хохочет, чуть запрокинув голову.
-Этого святошу? – Энжи качает головой. – Никогда, Джош, даже если он твой брат и ты знаешь все его слабые стороны – ты его не трахнешь.
Джош всерьез думает о том, чтобы трахнуть брата на глазах у графа. Джош всерьез хочет, чтобы Энжи Хэммет умер. Возможно, от перевозбуждения, когда будет смотреть на братьев, занимающихся сексом прямо перед ним.
Джош говорит:
-Трахну.
Граф улыбается шире.
Джош говорит:
-Спорим?
Несколько секунд Энжи смотрит на него. Удивленно приподняв брови. Энжи смотрит, а затем кивает, протягивая ему руку:
-Спорим. Если ты его соблазнишь, получишь две сотни баксов. Если нет – баксы платишь ты.
И Джош говорит:
-Идет.
Вэй морщится. Вэй обнимает Джоша сильнее. Ему совсем не по себе от этой затеи, но останавливать Джоша – самоубийство.
Вэй чувствует себя мучеником:
-И как ты это докажешь, Джош? Соберешь сперму своего брата в баночку, что ли?
Джош пожимает плечами, он еще не думал об этом.
-Зачем в баночку? – Хэммет хохочет снова. – Сними это на камеру, Джош. Потом покажешь.
Джош пожимает плечами – а теперь думать об этом и не придется. Вэй чувствует, что по сравнению с Кори он проигрывает, и ему хочется убить себя за то, что начал все это. И графа за то, что продолжил.
Вэй хочет трахнуть Кори тоже, Вэй хочет переспать с обоими близнецами – одновременно. Вэй кладет голову Джошу на плечо.
«Ебать,» - думает Вэй. Все, что он думает – укладывается в одно-единственное слово.
Щелк. Щелк. Щелк.
Глоток приторно-сладкого остывшего кофе на кухне за столом.
Джош сидит на стуле, поджав одну ногу и клацая новоприобретенной зажигалкой.
Джошу плюнуть бы на всю эту затею, на весь этот спор. Вот только не получится плюнуть.
"Ты хотел бы переспать со своим собственным телом?" - этот вопрос он прокрутил в голове раз триста за сегодняшний день с того треклятого момента, когда пожал графу руку.
Переспать с Кори. Со своим братом-близнецом. Заснять это на камеру. И в итоге получить двести баксов. Хотя, нет... Нет.
Получить нечто большее, чем просто секс со своим братом и две сотни долларов.
Получить нечто большее, как если бы ты трахал самого себя, только праведника.
Как если бы ты трахал свою "светлую" сторону и получал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.
Как если бы Иуда трахнул Иисуса. Или Иисус – Иуду. Джош не очень-то разбирается во всей этой католической дребедени.
Джош допивает свой остывший кофе и ставит чашку в умывальник. Он подходит к подоконнику, садится на него, закуривает и ухмыляется.
Отражение в оконном стекле ухмыляется ему в ответ.
На позапрошлый День рождения отчим подарил им с Кори видеокамеру. Пользовались ей максимум раза четыре, а в остальное время эта дорогая игрушка пылилась в ящике стола Джоша.
До сегодняшнего дня.
Кто бы мог подумать, насколько пригодится такой подарок от предков.
И, кто бы мог подумать, как незаметно видеокамера будет смотреться на полке с книгами, как раз между учебниками по литературе и истории Соединенных Штатов.
И, кто бы мог подумать, насколько Джошу придется по вкусу эта затея.
Во всем этом есть какой-то подвох, когда ты лежишь под одеялом, накрывшись с головой. Когда ты слышишь, как твой брат ходит по комнате. Как твой брат курит в окно. Во всем этом есть какой-то подвох, и ты это чувствуешь, и ты не можешь себе объяснить, что происходит.
Ты утыкаешься лицом в подушку, ты делаешь вид, что спишь. Ты спиной ощущаешь на себе взгляд брата. Ты вслушиваешься, как он ходит по комнате, чем-то шуршит и щелкает, как он снова курит, и думаешь про себя, что если мать или отчим спалят запах никотина, то убьют вас обоих.
Но ты молчишь. Ты молчишь, и делаешь вид, что давно спишь, даже тогда, когда он останавливается рядом с кроватью. Останавливается рядом с твоей кроватью. Вцепившиеся в край подушки пальцы немеют от напряжения, и ты вслушиваешься в тишину. Мучительную, отчаянную тишину, которую, как и накуренный воздух в комнате можно уже резать ножом.
Твой брат – он садится на край кровати. Осторожно, медленно – на край твоей кровати. Ты сжимаешь пальцы сильнее, не двигаясь, не шевелясь, замирая, вслушиваясь. Ты делаешь вид, что спишь, ты убеждаешь себя, что ты спишь – и что тебе все это снится. Где-то на краю сознания, ты все еще понимаешь, что это не так. И твой брат – он тоже это понимает.
-Кори. – ты слышишь его шепот, и невольно вздрагиваешь.
Ты поворачиваешь голову, пытаясь сказать ему, что ты хочешь спать. Что тебе завтра вставать рано. И что ему, вообще-то, тоже. И что если их услышат, то прибьют обоих – за пропахшую сигаретным дымом комнату.
Ты смотришь ему в глаза, и во всем этом есть какой-то подвох, и ты молчишь. Упрямо, усиленно сжимаешь губы, глядя ему в глаза. Краем сознания ты замечаешь, как он наклоняется – к тебе наклоняется. Ты не знаешь, как это получилось, не хочешь этого знать. Ты видишь себя со стороны – вас обоих видишь.
Похожие, как две капли воды, и он – твой брат, он наклоняется к тебе, и ты инстинктивно закрываешь глаза. Ты чувствуешь его губы на своих губах, и задыхаешься. Ты не знаешь, зачем это ему, но ты чувствуешь какой-то подвох. И ты упираешься ладонью ему в грудь. Отталкивая. Отстраняясь.
Как будто это поможет.
И твой брат, его глаза, эта усмешка на самом дне, ты ее видишь, ты знаешь, что здесь есть какой-то подвох, но тон его голоса – успокаивающий, тон его голоса слишком ласковый, слишком нежный, слишком братский, слишком любящий.
-Кори, ты что? Ты боишься?
И ты чувствуешь, ты видишь этот подвох, даже не зная, в чем он состоит, ты знаешь, что здесь есть какая-то фальшь. Ты смотришь ему в глаза, чувствуя, как трясутся руки, и все, что ты из себя выдавливаешь:
-Родители услышат.
И он улыбается. Твой брат – он улыбается, и огонек, на самом дне его глаз, этот дьявольский огонек, он предвещает неприятности.
И он говорит:
-Не услышат, если ты будешь потише стонать.
И ты даже не успеваешь ничего ему ответить – только стонешь ему в рот. Ты ничего не успеваешь сделать – но он уже сдергивает с тебя одеяло, и его рука скользит по твоему животу. Ниже. Подцепляя резинку трусов.
И ты говоришь:
-Джош, не надо.
Говоришь, стонешь ему в рот:
-Джош, не надо. Пожалуйста…
Ты просишь его перестать – подставляясь его руке, приподнимаясь, чтобы ему было удобнее. Подставляешься, подстилаешься, стонешь ему в рот, и у тебя перед глазами: этот дьявольский огонек в его глазах.
Здесь все еще есть какой-то подвох, но он сжимает пальцы на твоем члене, и ты хрипишь, выгибаясь ему навстречу. Ты все еще не веришь ему, но ты покорно раздвигаешь ноги перед ним. И он улыбается – и ты чувствуешь себя шлюхой.
Здесь все еще есть какой-то подвох, но тебе слишком нравится это. Сгорать от стыда, когда он рассматривает твое тело, разглядывает, поглаживая твои бедра кончиками пальцев. Тебе слишком нравится это – смотреть ему в глаза, задыхаясь от желания. И ты видишь себя со стороны. Вас обоих. Похожие, как две капли воды, и он трахает тебя. Ты смотришь ему в глаза, пока он трахает тебя, так медленно, так осторожно, так нежно, и ты извиваешься под ним. Стоная от боли. Стоная от наслаждения. Ты кусаешь его плечи.
Ты смотришь ему в глаза – и видишь со стороны вас обоих, и это возбуждает даже больше того факта, что в любой момент от твоих хрипов могут проснуться родители. Возбуждает даже больше того, насколько все это неправильно. Насколько все это под запретом.
И ты стонешь ему в рот – снова, кончая одновременно с ним. Лучше, чем можно было бы пожелать. И твой брат, он улыбается. Так же ласково, так же нежно – и огонек, этот дьявольский огонек на дне его глаз – разгорается.
Здесь все еще есть какой-то подвох.
Твой брат, он целует тебя в плечо, поднимается, и уходит, оставляя тебя не спать всю ночь. Оставляя тебя прокручивать эту сцену раз за разом в своей голове. Ты снова видишь себя и его – вас обоих со стороны, как вы трахаетесь. И твой брат, твой любовник, твой демон – он давно уже спит, а ты боишься пошевелиться. Так больно и стыдно от собственного возбуждения, и когда под утро ты, наконец, вырубаешься, все, что ты видишь – дьявольский огонек в его глазах.
Здесь все еще есть какой-то подвох, но о дьявольском красном огоньке видеокамеры ты узнаешь потом.
А пока ты просыпаешься за час до звонка будильника. Просыпаешься от того, что тебе снился твой брат – и он трахал тебя во сне. Просыпаешься от оргазма.
Хватаешь губами воздух, задыхаешься – и ненавидишь. Себя ненавидишь, и его тоже, просто за компанию.
Ты просыпаешься, вслушиваешься в спокойное, размеренное дыхание брата. Ты одеваешься в темноте, скомкано, как можно быстрее, как можно тише. Задница немного побаливает, ноет, как будто напоминая – это все не сон, Кори. То, что случилось сегодня ночью – не сон. Тебя передергивает, и все, чего ты хочешь – свалить. За окном еще темно, ты подхватываешь рюкзак и осторожно прикрываешь за собой дверь. Как можно тише, Кори, как можно незаметнее.
Ты сбегаешь по лестнице, спотыкаешься, врезаешься в отчима. Срывающимся голосом, ты врешь ему что-то о том, что тебе надо в школу сегодня раньше. Что-то о проекте, который ты делаешь. Что-то связанное с химией. Отчим смотрит на тебя как-то странно, нелепо улыбаясь.
Искусанную, всю в засосах шею, ты будешь рассматривать в туалете потом, а сейчас тебе надо как можно скорее смотаться из дома.
Пока не рассвело. Пока в церкви не так уж и много народу. Пока не проснулся брат. Пока не проснулся твой любовник.
Кори стоит на автобусной остановке, нервно оглядываясь по сторонам. Как будто ожидая, что его брат вдруг появится из ниоткуда. Кори не знает, зачем он Джошу. Кори не хочет этого знать.
Убеждает себя, что не хочет.
Когда тебе двенадцать, и твой брат спасает тебя от пьяного отца – ты думаешь, что вы никогда не расстанетесь. Когда тебе девятнадцать, и твой брат лишает тебя девственности – ты уже ничего не думаешь.
Кори никогда ни с кем не спал. Да что там, не спал – даже не целовался ни разу. Кори морщится при этой мысли. Ни разу – до сегодняшней ночи. Кори все еще не знает, зачем Джошу это надо было. Зачем он Джошу?
Кори прогуливает уроки, кажется, впервые в жизни. Кори заходит в церковь. В самый дальний угол. Где никто не сможет его разглядеть, где никто не сможет рассмотреть его позора. Кори встает на колени, и Иисус пялится на него с иконы.
«Прости меня, Господи», - думает Кори. – «Господи, я трахался со своим братом.»
У Кори дрожат руки – от волнения. От возбуждения. Когда Кори думает об этом, когда Кори вспоминает сегодняшнюю ночь, дьявольский огонек в глазах Джоша, у него горят щеки – от стыда. От возбуждения.
Кори стоит на коленях, глядя в глаза Иисусу на иконе, и у Кори стоит.
«Господи, прости», - думает Кори. – «Я поддался искушению дьявола.»
Кори трясется крупной дрожью, он закрывает глаза и видит перед собой Джоша – представляет перед собой Джоша так четко и ярко, что ему кажется, будто брат снова шарит руками по его телу. Жадно, ненасытно, возбуждающе.
Кори закусывает губу до крови.
«Господи», - Кори вздрагивает снова. – «Господи, прости, но мне понравилось.»
Джош просыпается минут за десять до будильника. Первое, что он делает - поворачивает голову в сторону кровати Кори.
Первое, что он хочет увидеть сегодня утром - то, как его брат, наверняка, не сможет выдерживать на себе его взгляд.
Как его брат, предмет их со графом вчерашнего спора, наверняка будет смущенно краснеть, сгорать от стыда при одном только присутствии Джоша.
Но, к разочарованию Джоша, постель его брата пуста. Нет и школьного
рюкзака Кори, и мп3-плеера, обычно лежащего на прикроватной тумбочке.
Значит, Кори решил пораньше смыться.
Значит, Кори решил пораньше смыться, чтобы не проводить это утро с Джошем.
И этому не нужны подтверждения, Джош прекрасно об этом знает.
И именно поэтому самодовольная ухмылка на губах Джоша Тэйлора становится еще шире.
Нет, нет... Он получил гораздо больше, чем предполагалось.
За несколько минут Джош одевается, подхватывает с пола рюкзак и сбегает вниз по лестнице.
- Сынок, а как же завтрак? - Матушка, тем временем, возится на кухне.
- Я не голоден, мам, - коротко отвечает Джош, застегивая куртку и проверяя карманы на наличие сигарет.
- Ты, как и твой брат, совсем испортите себе желудок, - жалуется матушка.
«Значит, Кори ушел уже давно», - отмечает про себя Джош.
- Господи, Джош... - Устало вздыхает матушка, завидев одного из близнецов уже в дверях. - Ну когда ты вынешь из брови эту гадость?
«Эта гадость» - так матушка говорит о пирсинге. «Эта гадость» - два острых серебряных шипа в правой брови Джоша.
- До вечера, мам, - не оборачиваясь, говорит Джош, как раз подбегая к школьному автобусу.
Про себя он отмечает, что срать он хотел на мнение матушки по поводу его внешнего вида.
Ровно как и вообще на чье-либо мнение.
Ровно как и на то, что в школьном автобусе запрещено курить.
- Джош... ты псих... - в шутку отпихивает его от себя Вэй, спиной прижатый к обшарпанной стене туалетной кабинки. Вэй задыхается и подставляет Джошу шею. Джош, конечно же, этим пользуется и на бледной коже Вэя появляется очередной засос.
- А тебя разве не возбуждает то, что нас могут здесь застукать? - Руки Джоша жадно шарят под футболкой Вэя.
На футболке красноволосого панка Вэя красуется вечный слоган Курта Кобейна - "Live fast - die young".
Вэй стонет Джошу в рот как раз в тот момент, когда звенит звонок, извещающий о начале первого урока.
Джош отстраняется, а Вэй буквально скулит и дергает его за рукав:
- Джош, подожди... К черту эту историю. Давай мы ее пропустим?
Бледные щеки Вэя горят неестественно-ярким румянцем. Меньше всего Вэю сейчас хочется отпускать Джоша Тэйлора и идти на урок истории США.
- Пошли, - Джош тянет его за руку, - потом я тебе это компенсирую. С процентами, - добавляет Джош и нарочно кусает Вэя за губу во время очередного поцелуя.
Вэй облизывается и, смирившись, плетется за Джошем к классу. Дверь закрыта, и Джош заглядывает через стекло: мисс Стоун что-то рассказывает ученикам, Роджер спит за своей партой, Энжи скучающе пялится в потолок, слушая плеер, Кэти треплется о чем-то со своими подружками. Кори… А Кори в классе нет.
- Джош, может, мы все-таки зайдем? - Вопросительно смотрит на него Вэй. - Или ты передумал и хочешь вернуться?
- Нет, детка. Мне нужно кое-что проверить. Если что - ты меня не видел. Ок? - И Джош быстрым шагом удаляется к выходу по пустому школьному коридору.
Вэй хмыкает, заходит в класс и тут же ловит на себе укоризненный взгляд мисс Стоун. Садится за свою парту и достает тетрадь.
Вэй знает, что он проигрывает Кори.
Но, лучше он не будет сейчас об этом думать.
Джош Тэйлор знал своего брата, Кори Тэйлора, уже 19 лет.
Знал и не знал одновременно.
Например, Джош не мог ручаться, как поступит и что подумает его брат в определенных ситуациях. А непроверенных джошевой задницей ситуаций, в которых он мог бы рассчитывать на Кори, оставалось много.
Но, в то же время, Джош мог ручаться за то, что Кори, его брату-близнецу, понравилось их сегодняшнее ночное развлечение.
Ровно как Джош мог ручаться и за то, что до прошлой ночи Кори еще ни с кем не трахался. Да что там не трахался - он даже на требовательные поцелуи Джоша отвечал как-то слишком застенчиво, слишком робко и слишком неуверенно, не то что шлюшный Вэй.
А Кори... Кори и вправду был святошей. Во всём.
И, поэтому, еще одной вещью, за которую Джош мог ручаться, было то, что вторым местом после школы, где он еще сможет найти своего брата, была церковь.
Кори, этот паинька, никогда раньше не прогуливал уроки. А сегодня он даже не появился на занятиях.
Джош сделал очередную затяжку, после выбросил окурок на асфальт, скептически осмотрев приоткрытые двери в церковь.
Кори закрывает глаза, надеясь, что это поможет ему сосредоточиться на молитве. Но, все, что ему представляется - это его брат, склонившийся над ним. Его демон. Его спаситель. Его убийца. Кори вздрагивает, машинально, ненарочно.
"Господи", - думает Кори, - "Прости меня."
Все, что он видит, даже с закрытыми глазами - это его брат, дьявольский, похотливый огонек в его глазах.
"Господи", - думает Кори, - "Прости нас обоих."
Все, что слышит Кори - это голос брата, приглушенным шепотом.
"Что же ты, Кори, неужели ты боишься?" Кори перетрясывает, он сцепляет ладони сильнее.
"Боже", - думает Кори.
Все, что он чувствует - это губы брата рядом с его ухом, хрипловатое дыхание у мочки, жадные, ненасытные руки, шарящие по его телу.
Кори вздрагивает, от отвращения к самому себе, от страха, от ненависти. От возбуждения. Кори вздрагивает, дергается в сторону, и эти жадные руки дергают его обратно. Прижимают к себе.
- Тише, Кори... Тише, мой маленький, - хрипит Джош ему на ухо.
Кори вздрагивает, Кори трясет - и машинально, он прижимается спиной к Джошу.
Джош... Он нашел его, Джош, он сидит рядом с ним, позади него. Джош, он обнимает брата за талию, Джош дышит ему в ухо. Джош, его чертов братец, его спаситель. Его убийца. Кори открывает глаза, и первое, что он видит - лицо Иисуса на иконе. Взгляд у Христа осуждающий, и Кори молит про себя:
"Господи, прости меня, Господи..."
Пальцы Джоша - на ширинке Кори, и последний хватает губами воздух.
Кори думает:
"Нет, Боже мой, нет."
Кори думает:
"Только не здесь."
Кори не хватает сил сказать вслух хоть что-нибудь, не хватает сил перехватить руку брата, которая пробирается ему в трусы, Кори смотрит в глаза Иисусу, и просит его:
"Пожалуйста, Господи, не дай этому свершиться."
Пальцы Джоша сжимают его член, и Кори задыхается, подставляясь брату.
- Тише, Кори, - шепчет Джош ему на ухо. - Посмотри на своего Иисуса, мой сладкий.
Кори хочет сдохнуть, Кори хочет провалиться - прямо в ад, прихватив с собой братца, Кори хочет, чтобы Джош не останавливался, никогда не останавливался.
- Твой Иисус, - голос у Джоша хриплый от возбуждения, - Он не трахался считай две тысячи лет, посмотри, как он тебе завидует.
Джош смеется Кори на ухо, продолжая ласкать пальцами его член, все более быстрыми движениями.
- Посмотри ему в глаза, Кори, - шепчет Джош.
И Кори послушно смотрит, готовый в эту секунду сделать все, что попросит его брат. Все, только бы он не останавливался, только бы не убирал руку, только бы, только бы...
Кори дышит хрипло и часто, Кори чувствует, как Джош улыбается ему в шею.
- Запомни, Кори, - Джош сжимает пальцы сильнее. - Теперь я - твой Иисус.
И Кори, закусив губу до крови, кончает в руку Джоша, Кори смотрит в глаза Иисуса на иконе. Кори кажется, что взгляд Христа выражает осуждение. Кори кажется, что взгляд Христа выражает зависть.
И Джош, Джош смеется Кори на ухо, хрипло и пошло:
- Теперь, Кори, - шепчет Джош. - Теперь я - твой Иисус.
Ты закрываешь глаза – ты открываешь глаза. Твой брат, он ведет тебя за руку, сжимая пальцы чуть повыше твоего запястья. И ты послушно идешь за ним – как лет шесть или семь назад, когда вы сбегали из дома от пьяного папочки. Ты идешь за своим спасителем, и он ведет тебя за руку. Через двери, сквозь парк – пятьсот метров до автобусной остановки.
Ты не спрашиваешь, куда он тебя ведет – тебе, по большому счету, плевать на это. У тебя все еще дрожат пальцы, и ты чувствуешь, как твой брат сильнее сжимает твое запястье. Как сколько-то-там лет назад, когда он уводил тебя из дома, где бушевал папочка-алкоголик. Ты смотришь на своего брата, на своего спасителя, на его бледное лицо, и, если бы не эта вечная полуусмешка на губах, тебе бы наверняка казалось, что ты смотришь на свое лицо, со стороны.
Он ловит твой взгляд и ухмыляется.
Твой спаситель, он говорит тебе:
-Застегни ширинку, Кори.
У тебя дрожат пальцы, молния жалобно лязгает. Тебе хочется упасть на асфальт, тебе хочется провалиться под землю. Прямо сейчас, тебе хочется попасть в ад, вместе со своим братцем.
Ты все еще не знаешь, зачем ему все это, но он обнимает тебя за плечи. Твой брат, твой спаситель, твой любовник, он обнимает тебя, и ты утыкаешься носом в его шею, вдыхая запах его одеколона с примесью табака. Тебя трясет, и он прижимает тебя к себе.
-Тише, - шепчет он тебе на ухо. – Маленький, ну чего ты?
Он касается губами твоего виска, твой брат, он прижимает тебя к себе, так же крепко, как делал это в детстве, и ты чувствуешь, как слезы подступают к глазам. Он все еще рядом с тобой. Он всегда будет рядом, как обещал, твой брат, он будет с тобой.
Твой брат, он приподнимает твое лицо, придерживая за подбородок двумя пальцами.
-Ну чего ты, Кори? – твой брат, он улыбается, глядя тебе в глаза. – Тебе же понравилось, а, малыш?
Твой брат, твой спаситель, твой любовник, он целует тебя на глазах у прохожих. Долго, осторожно, шаря языком у тебя во рту. И тебе нравится, черт возьми, тебе слишком это нравится. Ты видишь себя со стороны, свои прикрытые глаза, и твой брат, он прижимает тебя к себе, и рука твоего брата поглаживает твою задницу.
Ты видишь Иисуса Христа, его взгляд с иконы, и тебе хочется показать ему средний палец. Любимый жест Джоша, любимый жест твоего спасителя.
Твой брат, он отстраняется, он смотрит на тебя.
-Пойдем домой? – твой брат, он улыбается.
Но ты мотаешь головой, тебе хочется прижаться к нему. Тебе хочется спрятаться, тебе хочется провалиться. Тебе хочется раствориться в нем, в своем близнеце.
-Джонни уйдет только после двух, - выдавливаешь из себя ты.
Джонни – ваш отчим, который утром весьма выразительно глянул на засосы у тебя на шее. Джонни, неплохой, в общем-то, парень, тебе не хочется его видеть, и уж тем более объяснять, почему вы не в школе. Тебе вообще никого не хочется видеть. Только стоять так, обнимая брата за шею. Только провалиться вместе с ним.
Только бы никто ничего не узнал.
-Значит, пойдем в школу, - хмыкает Джош.
Твой брат хмыкает, вновь хватает тебя за руку, чуть повыше запястья. Твой брат, он ведет тебя к автобусной остановке, и тебе кажется, что все это уже где-то когда-то было. Но, по большому счету, тебе наплевать, где и когда.
Иногда это случается, когда блевать хочется от ситуации и пятой подряд сигареты.
Иногда это случается, когда дохнуть хочется от того, что кто-то не рядом, и когда все больше и больше крепнет уверенность, что этот кто-то сейчас трахается. Этот кто-то сейчас трахает собственного брата.
Иногда любимую шлюшку променивают на что-то новое.
Вэй откидывает очередной окурок в сторону. У Вэя сейчас математика, на которой Вэя нет. У Вэя сейчас школьный двор, где он прикуривает очередную сигарету. Домой ему нельзя. Дома – вечно пьяная мать, ругается с недавно освободившимся братом. Три недели назад его дорогой старший брат вышел из тюрьмы. Вэю хочется проблеваться, его братец-уголовничек, который поколачивал его в детстве, он вновь вернулся домой. Обшарпанный дом, где Вэй предпочитает не появляться вообще, стал похож на публичный. Какие-то девочки, шлюховатые мальчики, пьяные крики матери со второго этажа.
Брата скоро опять посадят, Вэй в этом уверен. А пока надо держаться, пока надо стискивать зубы и терпеть.
Вэй заходится в приступе кашля. Вэй понимает, что постоянно смотрит на школьные ворота. Вэй не надеется, что Джош вернется в школу. Вэй просто хочет вернуть все назад и прикусить себе свой пропирсованный язык в том моменте, когда у него возникло желание спросить у Джоша про его брата.
Вэй проигрывает. Вэй безбожно проигрывает. Вэй безбожно влюблен в Джоша, и поэтому он проигрывает.
Вэй, он сделал из себя шлюху, он подстилался под Джоша, он был готов сделать для него все. Вообще все, абсолютно все, что Джош попросит. Он и сейчас готов. Вэй смотрит на школьные ворота – Джош наверняка сейчас трахается с Кори.
По большому счету, между Вэем и Кори нет никакой разницы. Вот о чем сейчас думает Вэй: Кори точно так же зависит от Джоша, как и сам Вэй.
По большому счету, Вэй отлично понимает Кори.
Только то, что Вэй его понимает, не отменяет его ненависти к брату Джоша. Ненависти и ревности. Вэй тушит носком кроссовка очередной окурок, сплевывая себе под ноги. Кори – такой паинька, такой святоша, Вэй и сам бы его с удовольствием трахнул.
Короткая ухмылка. Своеобразный сэндвич – снизу Кори, сверху Джош. А сам Вэй, вместо котлетки, посередине. Между ними. Трахаясь с ними обоими. Предел его эротических мечтаний.
Вэй хочет трахнуть Кори, пожалуй, ничуть не меньше, чем задушить его. Вэй хочет – но, какое кому дело до того, что хочет Вэй?
Ведь, по большому счету, с желаниями Кори тоже никто не считается. Вэй думает о том, что «никто» здесь, в его мыслях – обозначает Джоша, и что Кори наверняка бы сейчас согласился. С ним, с Вэем, согласился.
Вэй думает о том, что Джош по-своему любит их обоих. По-своему любит их обоих – здесь это обозначает: «любит трахаться с ними». Вэй усмехается про себя, доставая очередную сигарету из пачки. Ведь Кори, как и Вэй, так же зависит от Джоша. Только Вэй более наглый – и более шлюха.
И Вэй улыбается. Вэй снова уверен в том, что Джош развратит своего брата – и вернется. К нему, к Вэю, вернется. Вэй думает, что Джош не может не вернуться к любимой шлюхе. Джош слишком привык к тому, что Вэй рядом. К тому, что Вэй всегда готов подстелиться под него. К коротким сценам ревности и быстрому сексу в перерыве между уроками.
И Вэй улыбается.
Вэй думает: «Прости Кори.»
Вэй думает, что если он все-таки трахнет Кори, то сделает это как можно нежнее.
И так до следующего урока - сигареты и самокопание. Химия... Гребаная химия, которую Вэй пропускает здесь, в "уличной курилке", пялясь на школьные ворота.
И так до тех пор, пока в поле зрения не появляется Джош Тэйлор со своим братом-паинькой - Кори Тэйлором.
Но, Вэю плевать на то, что Джош вернулся не один. Вэю плевать на то, что вокруг, в общем-то, полно посторонних. Вэю на все это сейчас плевать. Он просто подбегает к Джошу, не обращая внимания на съехавший с плеча рюкзак, и виснет у него на шее. Он просто накрывает рот Джоша поцелуем прежде, чем тот что-либо успевает сказать. Вэй просто целует Джоша Тэйлора. Его Джоша.
Его Джош, он обнимает Вэя за талию, прижимает к себе и улыбается сквозь поцелуй. Ни он, ни Вэй, кажется, не обращают внимание на стоящего рядом бледного Кори. Вэй замечает засосы на шее Кори только тогда, когда отстраняется от Джоша, чтобы отдышаться. Он хочет, черт подери, как же он хочет Джоша.
- Ну? - Вэй смотрит на шею Кори, затем обводит указательным пальцем контур губ Джоша. - Надеюсь, ты заснял то порно, м? - Вэй улыбается правым уголком рта.
Почувствуй себя шлюхой, Кори.
Почувствуй...
Чувствуешь?
- А тебе так хочется его посмотреть? - Джош прижимает Вэя к себе плотнее.
Вэй вздрагивает от почти болезненного возбуждения, прижимаясь к Джошу.
Почувствуй себя шлюхой, Кори.
Побудь в проигрыше.
Кори делает шаг назад. Кори переводит взгляд с Джоша на Вэя. Обратно. Обратно. Кори делает шаг назад, судорожно сглатывая. В голове у Кори – судорожный поток мыслей. Кори хочет провалиться, прямо здесь, прямо сейчас, именно в эту секунду, Кори хочет попасть в ад.
Прямо сейчас, Кори хочет сдохнуть.
Джош смотрит на Вэя, Вэй смотрит на Джоша. И этой парочке, этим двум обжимающимся ублюдкам, по большому счету, плевать на реакцию Кори.
Кори делает шаг назад.
И в следующую секунду, Кори бежит, не разбирая дороги. Мимо этой гребаной парочки, сквозь двери, по коридору. Звук его шагов, эхом отражается от стен и дверей, и Кори, задыхаясь, залетает в школьный туалет. В школьный сортир, разрисованный граффити, Кори опирается руками о раковину, дыша тяжело и часто.
Ублюдок Вэй. Ублюдок Джош. Вам когда-нибудь хотелось сдохнуть?
В заляпанном зеркале отражается бледное лицо Кори. Искривленная усмешка, мутные глаза. Посмотри на себя, Кори, почувствуй себя шлюхой.
В заляпанном зеркале отражается бледное лицо Джоша. И Кори оборачивается, задыхаясь от ненависти. От ненависти, ревности и возбуждения.
По большому счету, эффект от этих чувств все равно один.
-Хочешь, чтоб я отдал эту запись кому-то из своих друзей? – Джош усмехается, прислоняясь спиной к стене.
Затылком к холодному кафелю. Глядя брату прямо в глаза. Глядя Кори прямо в глаза.
И Кори говорит ему:
-Не смей. Не смей, слышишь?
У Кори пересыхает в горле. Джош смотрит ему в глаза. Пальцы Джоша сжимают пряжку ремня.
-Хочешь, я покажу им это прямо сейчас?
У Кори пересыхает в горле.
-Нет, - голос Кори, он глухой, хрипловатый.
Голос Кори, по мнению Джоша, он даже возбуждающий. Джош смотрит брату в глаза. Да, пожалуй, именно возбуждающий. Именно такой, именно сейчас. И Джош улыбается.
-Тогда отсоси у меня, - тон у Джоша – повелительный. Приказом. Порывом. – Здесь и сейчас.
Кори думает: «Пошел в жопу, братец.»
Кори думает: «Я ведь даже не умею…»
Кори молча подходит.
Здесь и сейчас – в сортире школы. Здесь и сейчас – когда сюда в любой момент может кто-то зайти, Кори опускается на колени перед братом.
Это называется: почувствуй себя шлюхой. Здесь и сейчас – слышишь, Кори? – почувствуй.
Кори рывком дергает молнию на ширинке брата. Джош закрывает глаза. Чувствуешь, Кори? Чувствуешь?
Здесь и сейчас – Джош задыхается, хватая губами воздух, дергая бедрами. Пальцы Джоша – на затылке брата, пальцы Джоша придвигают Кори ближе. Заставляют Кори взять в рот глубже.
-Осторожнее, малыш, - голос Джоша такой же хриплый.
Здесь и сейчас – чувствуешь, Кори? Чувствуешь?
Кори думает: «Пошел в жопу, братец.»
Кори делает братцу минет, стоя на коленях в школьном сортире. Джош кончает ему в рот, прикусывая губу.
Кори встает, Кори отходит. Откашливается. Отплевывается. Кори возбужден так сильно, что это приносит боль. Несколько глотков холодной воды, которая должна освободить глотку от привкуса спермы брата. От отвратительного привкуса.
-Ненавижу тебя, - хрипит Кори, глядя на брата в отражении зеркала.
Они похожи, как две капли воды.
-А я тебя люблю.
Джош улыбается, Джош подходит к Кори и обнимает его со спины. Пальцы Джоша сцепляются замком на талии брата.
И Кори говорит:
-Что?
Серо-зеленые глаза брата, дьявольские огоньки, точь-в-точь такие же, как и у самого Кори.
-Я тебя люблю, - спокойно повторяет Джош.
И Кори оборачивается.
-Ты моя девочка, - Джош смеется, толкая брата в грудь. Затылком о холодный кафель. – Моя любимая шлюшка.
Чувствуешь, Кори? За Джошем захлопывается дверь, Кори сползает на пол. Чувствуешь, чувствуешь?
Кори думает: «Пошел в жопу, братец.»
Джош улыбается, выходя из сортира, Джош обязательно пойдет.
Но только вместе с Кори.
После того, как Кори вволю надрочится в туалете. Задохнувшись от возбуждения, прижимаясь спиной к холодной стене – холодному кафелю, отражение Джоша мастурбирует в туалете. Отражение Кори улыбается.
Надпись, сделанная черной краской на стене школьного сортира – «Save me», забрызгана спермой. Это как если бы Иисус трахал Иуду. Как прикуривать мокрыми спичками. Как дрочить на собственную фотографию. Как бежать с закрытыми глазами – когда ты не знаешь, в какой момент натолкнешься на стену. Как будто кончать посреди людной улицы. Как будто Кори встает, застегивая ширинку – словно ничего не случилось.
Кори смотрит на запачканные пальцы. Его религия не одобряет рукоблудия. Инцеста, впрочем, не одобряет тоже.
Кори моет руки под краном. В зеркале отражается его бледное лицо. Отражение Кори – отражение Джоша. Хорошая версия, плохая версия. Кори ухмыляется, ему хочется, чтобы его ухмылка была похожа на ухмылку Джоша.
Получается еще более плохая версия первой плохой версии, и все, что делает Кори – смеется.
Это как если бы Иисус трахнул Иуду, грубо, жестко, и без смазки, а наутро Иуда бы попросил его: сделай это еще раз.
Надпись, сделанная черной краской на стене школьного сортира – «Save me», забрызгана спермой, дважды.
Вэй сжимает губы, глядя Джошу вслед.
Кори дергается, Кори убегает – почему-то убегает в школу. А Джош вновь променивает любимую шлюшку. Как только Кори убегает, Джош отстраняется от Вэя.
Джош может сколько угодно говорить, что ему плевать на своего брата. Ненависть – такая особая форма любви.
Вэй сжимает губы, Вэй может сколько угодно убеждать себя, что Джош все равно вернется, к нему, к Вэю вернется. Но, в данный момент, Вэю хочется сдохнуть. Вэю хочется прихватить близнецов с собой.
По большому счету, они трое всего лишь дети.
По большому счету, они просто заигрались.
Вэй тоже заигрался. Прислоняясь спиной к стене, в нескольких дюймах от двери школьного сортира, Вэй закрывает глаза.
Вэй слышит, как хрипит Джош:
-Осторожнее, малыш.
Вэй думает о том, что Джош никогда не называл его, Вэя, так.
«Малыш,» - думает Вэй. – «Как глупо.»
В мыслях Вэя проскальзывают нотки ненависти. Нотки ревности. Нотки возбуждения, столь сильного, что оно причиняет боль.
Вэй слышит, как дышит Джош – тяжело и часто, с хрипами, и как причмокивает Кори, Вэй закрывает глаза. Вэй не хочет этого видеть, но, он все равно будет видеть их. Представляя каждую мелочь: бледное лицо Кори, этот его взгляд побитой собаки, и кривая улыбка Джоша в момент экстаза.
Вэй слышит, как хрипло дышит Джош.
Вэй слушает.
Когда Джош выходит из сортира, распахивая дверь, первое, что он видит – лицо Вэя. Неестественно бледное, полуприкрытые глаза, закусанные губы.
Когда Джош выходит из сортира, распахивая дверь, и тут же захлопывая его, оставляя братца дрочить в одной из кабинок, все, чего хочет Джош – трахаться.
Вэй вздрагивает, открывая глаза. Вэй смотрит на Джоша, и Джош, он усмехается, глядя в упор на Вэя.
-Подсматриваешь? – шепот у Джоша хриплый.
Вэй сглатывает, шепот у Джоша возбуждающий.
-Я не…
Вэй не успевает договорить. Вэй не успевает оправдаться. Вэй не успевает выдохнуть, когда Джош впивается в его губы. Этот жадный рот, пальцы Вэя вцепляются в край футболки Джоша, этот жадный рот, и как Вэй мог забыть об этом.
Джош тащит Вэя за руку по коридору. Тащит силой, и Вэй едва успевает за ним, задыхаясь от возбуждения.
Вэй думает: «Вот, чем надо заниматься во время уроков.»
Джош тащит Вэя за руку, силой, как можно быстрее. Джош тащит Вэя на школьный двор, там, где их никто не увидит еще как минимум минут двадцать. Джош целует его, Джош кусает его, и Вэй послушно подставляется. Как в самый первый раз, судорожным, пьяным подростковым возбуждением. Как в самый последний раз, шлюховатый Вэй отвечает на поцелуи Джоша Тэйлора.
Джошу всегда мало, Джош всегда хочет еще, как мог Вэй забыть об этом.
Вэй думает: «Прости, Кори.»
А ты думаешь: «Нет.»
Впиваешься взглядом в спину своего брата, и повторяешь себе: «Нет.» Впиваешься взглядом в спину своего брата, и молчишь. Никого не интересует, что ты там думаешь, и уж тем более, что ты говоришь.
Это как если бы Иисус, переспав с Иудой, вошел во вкус, перетрахав всех остальных апостолов.
Ты все еще не куришь – ты никогда не курил, но, натягивая джинсы, вставая с пола загаженного школьного сортира, все, что тебе хочется – сигарета. Единственное, в чем ты нуждаешься – дым, отравляющий легкие. Ты закрываешь глаза, и все, что ты продолжаешь видеть – твой брат.
Твой брат, с его самодовольной ухмылочкой, он сидит у тебя в голове, он говорит с тобой даже тогда, когда его нет рядом.
Брат говорит тебе: «Самое лучшее после секса – сигарета.»
Ты физически чувствуешь, как голос брата в твоей голове перекатывается от затылка ко лбу. А потом – обратно. Звуковые волны, они стучат в висках и требуют порции никотина. Все, что тебе хочется – убить своего брата, и себя заодно. Ты поднимаешься с грязного пола школьного сортира, и думаешь, что сначала можно все-таки покурить.
Попробовать на вкус, как это – курить.
Попробовать так, как это делает он.
Твой брат. Твой спаситель. Твой убийца.
Это все то, что не одобряет твоя религия. Все то, что ты не одобряешь. Все то, что тебе так необходимо – просто сделать это.
Почувствовать на своей шкуре.
Ноги у тебя подкашиваются, и ты думаешь только о том, чтобы в курилке – школьном дворике – кто-то был. Надеешься, что там будет кто-то, у кого ты сможешь стрельнуть сигарету. Это будет выглядеть забавно, - вот, что ты думаешь.
А потом ты спускаешься по ступенькам, сворачиваешь за угол, в местную курилку для учеников старших классов, и все, что ты думаешь: «Нет.»
Ты впиваешься взглядом в спину брата. Ты видишь себя со стороны, ты видишь своего брата, и тебе хочется сдохнуть, потому что он целуется с этим ебаным красноволосым панком – Вэем. Ты только что отсосал у него, а теперь он сосется с кем-то еще.
Это как если бы Иуда повесился от ревности.
Ты даже не можешь пошевелиться. Тебя словно пригвоздили к асфальту, и все, что ты можешь – смотреть, наблюдать, как пальцы брата жадно шарят по телу этого ублюдка. Этот ублюдок, этот Вэй, он смотрит на тебя и ухмыляется.
Твоя религия этого не одобряет, но тебе хочется его убить сейчас, этого Вэя.
Это даже не ревность. Ты даже не знаешь, как описать это чувство. Ты даже не хочешь его описывать, да и все, что ты хочешь – просто свалить. Съебаться, хлопнуть дверью, или не хлопнуть – потому что хлопать, в общем-то, нечем; убежать, не видеть этого, стереть из своей памяти к чертовой матери.
И ты чувствуешь, как это, когда у идеальной шлюхи появляется претензия на чувство собственничества.
И ты слышишь – или тебе кажется, что ты слышишь – как этот красноволосый уебок стонет, как он стонет в рот твоему брату.
И ты видишь – ты видишь себя со стороны, и сам над собой смеешься.
И ты хочешь сдохнуть.
Но все, на что тебя хватает – просто смотреть, как пальцы брата пробираются под пряжку ремня Вэя.
Вэй беззвучно шевелит губами, продолжая ухмыляться.
Вэй говорит:
-Прости.
Беззвучно, Вэй продолжает ухмыляться, ты смотришь на его губы, а Вэй говорит тебе:
-Прости, Кори.
Тебе хочется сдохнуть, тебе хочется
Но все, на что тебя хватает – просто смотреть, как пальцы брата пробираются под пряжку ремня этого парня.
Ты просто смотришь, как твой брат расстегивает ему ремень. И как Вэй, все так же, не разрывая поцелуя, искоса смотрит в твою сторону.
Твой брат стоит к тебе спиной, твой брат тебя не видит, но тебе кажется, что он делает все это исключительно ради тебя. Такой театр для одного зрителя.
Твой брат, он расстегивает Вэю ремень. Пуговицу. Молнию.
Ты сжимаешь кулаки настолько сильно, что у тебя побелели костяшки. Ты задыхаешься. Ты задыхаешься почти как этот ублюдочный красноволосый панк, когда твой спаситель, твой братец, твой убийца, когда он начинает ему дрочить.
«Прости, Кори…» - ты слышишь голос Вэя, этого шлюховатого ублюдка у себя в голове.
«Смотри, Кори...» – ты слышишь голос брата у себя в голове, и на какое-то мгновение тебе даже начинает казаться, что ты слышишь, как он шепчет тебе это на ухо. Они оба шепчут тебе – Вэй касается губами мочки твоего правого уха, Джош – левого.
«Прости, Кори.»
«Смотри, Кори.»
Тихо. Немного хрипловато.
Ты не прощаешь. Но ты смотришь.
Ты, его шлюха, смотришь, как другая шлюха твоего брата кончает ему в руку. А ты задыхаешься. От злости. От возбуждения. От того, что понимаешь - ты хочешь быть на месте этого гребаного Вэя.
Ты хочешь, чтобы Джош сейчас дрочил тебе так, как только что дрочил ему.
И чтобы потом Джош трахнул тебя прямо в школьном дворике, как собирается трахнуть этого красноволосого уебка.
Ты знаешь - Джош его трахнет.
Ты понимаешь это по лихорадочным движениям его рук, по его хрипловатому дыханию. Ты понимаешь, что того отсоса в сортире ему было мало.
Ты понимаешь, что готов провалиться сквозь землю. Но, все, что ты делаешь - резко разворачиваешься и уже в следующую секунду бежишь прочь. Через школьные ворота, по тротуарам, сквозь парк – и дальше.
Бежишь и думаешь: "Ненавижу".
Бежишь и думаешь: "Пошел в жопу, братец".
Бежишь и думаешь все то, что думать не одобряет твоя религия.
Это как если ты понимаешь, что делаешь что-то кому-то назло. Делаешь и получаешь от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Назло кому-то и ради себя одновременно. Два в одном.
Все, чего тебе хочется - угодить Джошу. Стереть собой из его памяти тот факт, что всего каких-то десять минут назад Кори, этот его гребаный брат, отсасывал ему в сортире.
И ты угождаешь. Ты позволяешь Джошу себя трахать здесь, у исписанной граффити кирпичной стены, посреди бела дня. Обнимаешь его за шею, отвечаешь на его поцелуи - так нежно, как только умеешь.
Ты знаешь, ты убеждаешь себя - Джош твой. Даже при всем количестве его шлюх, Джош - твой. Только твой и ничей больше. И что после каждой своей очередной шлюхи он все равно возвращается к тебе. Может, у него такая своеобразная форма любви - в этом ты неуверен. Ты неуверен в том, любит ли он тебя вообще. Хотя бы на грамм. Хотя бы на одну сотую грамма. Но, ты и не хочешь быть в этом уверен. Ты вообще не хочешь думать на эту тему, тем более - сейчас. Все, чего тебе хочется, чтобы Джош Тэйлор был рядом. Чтобы ты так же задыхался от удовольствия, как сейчас. Чтобы он заглушал поцелуями твои стоны, как сейчас. Чтобы он грубо припечатывал тебя спиной к шершавой стене, как сейчас.
И Джош, он доводит тебя до сумасшествия. Секс с Джошем - это что-то, что намного круче любого расширителя сознания. Это круче алкоголя, круче наркотиков. Быть может потому, что ты его, в общем-то, любишь. Быть может потому, что ты ради него, в общем-то, до сих пор живешь.
Это когда ты хрипло и часто дышишь, когда в висках бешеным ритмом стучит кровь, а голова идет кругом. Это когда ты кончаешь на выдохе за пару секунд до того, как кончает
Джош. Когда ты вздрагиваешь в его объятиях и ощущаешь, как он целует твои покрасневшие искусанные губы. Именно в такие моменты ты знаешь - Джош Тэйлор твой. И ничей больше.
А потом он отстраняется и говорит, что ему надо идти. И он - уже не твой. И он - ты смотришь ему вслед, - и он уходит. Он закуривает сигарету находу и не оборачивается.
И тогда, в этот самый момент, ты знаешь только то, что хочешь думать, что он вернется.
Кори бродит по городу до позднего вечера. Кори шарахается от случайных прохожих, неоновых вывесок и вибрации на сотовом. Звук на мобильном телефоне Кори – отключен. Кори в очередной раз вытаскивает сотовый из нагрудного кармана рубашки. Восемь пропущенных звонков, три непрочитанных сообщения. Телефон моргает, мигает подсветкой. Матушка вызывает.
Кори говорит:
«Прости, мам.»
В девятый раз за этот вечер, Кори не отвечает на звонок, убирая телефон обратно.
Вэй, он сидит на скамейке в безлюдном парке. Вэй, он в очередной раз сбежал из дома. Вэй, он обрывает сотовый Джоша. Щелчок зажигалки. И очередной длинный гудок, в котором можно утонуть.
Чертов Джош, какого хера он его игнорирует?
Полчаса назад Вэй подрался со своим братом. С этим уголовником. Вэй, у него до сих пор кровоточит губа, и фильтр сигареты в крови, в полутьме он кажется испачканным черной краской. Перебитые костяшки пальцев сжимают сотовый.
Ебаный сотовый, ебаный Джош.
Все, о чем думает Вэй: «Какого хера?!»
Полчаса назад, его братец, он рылся в комнате Вэя. Он рылся в вещах Вэя. Его братец, этот уголовник, этот ебаный наркоман. Вэй знает, Вэй помнит, как это. Расширенные зрачки и синяки на внутренней стороне локтя.
Его братец, этот ебаный наркоман хотел пиздануть у Вэя деньги.
Вэй сплевывает себе под ноги кровью.
Этот его братец, он ебанул Вэя по роже. Сразу же, без каких-либо вопросов. Вэй думает об этом, и его начинает трясти. От злости, от холода. От того, что Джош, этот ебаный Джош, до кучи, он не берет трубку.
Еще одна sms. Еще несколько длинных гудков. Домой сегодня Вэю нельзя. Дома – пьяная мать, и Вэй уверен, что ей попадет от брата тоже. Вэю даже не жаль ее, Вэю не жаль себя. Вэй комкает в ладони окурок. Ожог на ладони – одним больше, одним меньше. Какая, к черту, разница?
Вэй хочет зашвырнуть мобильник в мусорную кучу, только бы не слышать очередной длинный гудок. Только бы не набирать этот ебаный номер раз за разом. Чертов Джош. Какого, какого хера?
Вэй, в своих мыслях он срывается на крик.
Вэй, у него дрожат пальцы, когда начинает мигать подсветка сотового. Вэй, надежда на его лице мгновенно сменяется раздражением. Что, черт дери, нужно от него Хэммету? Дрожащие пальцы машинально нажимают кнопку «ответить».
-Привет, Тонсон, - говорит граф. – Приходи, а? Скучно.
В этом – весь граф.
Граф говорит: «Скучно», думая, вероятно, о том, что к нему побежит каждый, тихо млея от его голоса. Побежит, истекая слюной. Побежит, истекая кровью – в случае Вэя.
Вэй вырубает телефон одним нажатием кнопки. В этом – весь граф, он думает, вероятно, о том, что Вэй тоже побежит к нему.
Вэй, он закуривает очередную сигарету. Просто промолчать, просто проигнорировать. Вэй, сейчас у него нет выбора, и, даже если граф об этом не знает, он позвонил с этим предложением очень удачно. В этом – весь Энжи Хэммет, которому просто скучно. Просто сука граф, которому хочется трахаться.
Вэй, он встает, прикидывая, как пройти к его дому.
Просто проигнорировать, просто вдохнуть дым в очередной раз. Еще один длинный гудок – или его отсутствие, сегодня нет никакой разницы. Вэю не интересно, чем занимается Джош. Возможно, просто потому, что Вэй знает – Джош трахается со своим братиком. Возможно, именно потому Вэй не звонит Джошу на домашний.
Такой своеобразный пидорский этикет.
Возможно, Вэй просто ничего не хочет знать о пидорском этикете.
Вэй, он собирается просто напиться до чертиков в доме у Энжи Хэммета. Там всегда полно дорого алкоголя, наркотиков, и мальчиков. Девочки-мальчики, сука граф, в этом весь он: всегда вовремя.
Когда Кори заявляется домой, пытаясь попасть ключом в замок, дверь распахивается сама собой. Пальцы у Кори дрожат, Кори промок до нитки. Погода на улице – отвратительная, промозглый ветер, холодный дождь каплями на лицо.
Кори думал, что пройтись – это хорошая затея.
Кори думал, хотя, теперь он считает это занятие бесполезным.
На пороге стоит мать, сердито глядя на Кори.
-Где ты был? – вопрошает матушка. – Уже одиннадцатый час.
«Или двенадцатый,» - думает Кори.
Но, в действительности, никому нет дела до того, что ты там думаешь.
-Да, Кори, где тебя носило? – в холле первого этажа стоит Джош. Сегодня брат-близнец Кори – это дьявольская ухмылка, скрещенные на груди руки и неуловимый запах секса. Впрочем, возможно, Кори ошибается в своих ощущениях. – Мы за тебя волновались, братик.
Кори молчит. Кори сжимает побледневшие, искусанные губы, и мать втаскивает его в дом за руку. Кори не сопротивляется – не видит смысла.
-Какого черта, Кори? – мать начинает злиться. – Мы звонили тебе весь вечер, почему ты не отвечал?
Матушка разглядывает Кори, весь вид которого выражает поражение. Самому себе поражение, белый флаг перед действиями своего брата.
Кори поднимает глаза на Джоша. Сегодня ему хочется поменяться с братом местами.
-Тебе в душ надо, - выдыхает мама. Кажется, она, наконец, успокоилась. – Горячий душ, ужин, и под одеяло.
-Да, Кори, - ухмыляется Джош. – Под одеяло, и побыстрее. Ты такой усталый, брат, может, помочь тебе?
Кори молчит, Кори ничего не отвечает. Кори не видит смысла что-либо говорить. Все, что хочется Кори – свернуться клубком под тонким одеялом. Не прислушиваясь к равномерному дыханию брата. Не думая, что Джош затеет завтра. Не думая, чем все это закончится.
Кори думает, что закончится все плохо.
Какое кому дело, что там думает Кори?
Кори разувается, его ботинки, кажется, тоже можно выжимать. Кори в мокрых носках проходит по холлу – к лестнице, ведущей на второй этаж. Кори проходит мимо матушки, так ничего и не говоря ей. Кори проходит мимо брата.
И Джош, он хватает его за руку. Джош, он крепко сжимает пальцы на руке Кори – чуть пониже локтя. Чуть повыше запястья. Кори оборачивается.
Взгляд Кори – взгляд побитой, перепуганной собаки.
-Будь осторожнее там, да, братик? – говорит Джош.
Говорит, и отпускает его руку.
Несколько секунд Кори смотрит на него, а потом, не отвечая, поднимается на второй этаж. Ванная комната, горячий душ, перепутанные мысли – вот что его ждет.
Их мать, судя по восхищенному выражению ее лица, она искренне тронута этой братской заботой. Какими бы они не были разными, они так любят друг друга – вот о чем она думает.
«Прости, мам,» - думает Кори. – «Но у нас с Джошем очень странная любовь.»
Джош бы расхохотался. Джош бы сказал: «Какая к черту любовь?» Джош бы сказал: «Это всего лишь секс.»
Во всяком случае, Кори так думает.
Кори захлопывает за собой дверь ванной и скидывает мокрую одежду прямо на пол.
Никому нет никакого дела до того, что он там думает.
Автор: Ашиеру Блэк.
Фэндом: Ориджинал.
Рэйтинг: NC-21.
Статус: Не закончен, вряд ли будет, а хотя, а хотя...
Варнинг: Твинцест.
Sound: Death Cab For Cutie - I Will Follow You Into the Dar; A Perfect Circle - Blue; Kill_Hannah_-_On_One_Dreams_Anyway; Kill_Hannah_-_Scream; Oceansize - Music for A Nurse; Mellowdrone - Fashionably Uninvited; Over My Head (Better Of Dead); I want you bad; и т.д.
Евангелие от инцеста.
Джош только что вернулся с тренировки. По средам и пятницам он с группой ребят остается после уроков с тренером по волейболу.
Спорт - детская мечта Джоша.
А еще, детская мечта Джоша - это чтобы мать не задерживалась на работе, а отец перестал столько пить.
- Кори... Кори, посмотри на меня. Он снова тебя бил, да? Кори, он тебя бил?
Кори, брат-близнец Джоша, пытается что-то сказать, но вместо этого в очередной раз захлебывается рыданиями.
Лицо у Кори покрасневшее, заплаканное. На щеке - свежая ссадина.
- Вернись сюда, сученок! Не смей съебывать, когда я с тобой разговариваю!
Со второго этажа слышна пьяная отцовская ругань. Кори мертвой хваткой цепляется в рукав свитера Джоша.
- Не бойся, Кори. Я не позволю ему еще раз тебя обидеть, слышишь? Не позволю.
Джош, его брат-близнец, так похож на него, и так не похож одновременно.
Им обоим всего-то по двенадцать лет, а перед ними - целый мир.
Перед ними - целый мир, и пьяный отец, спускающийся по лестнице с початой бутылкой виски в руке.
- И ты тоже здесь, засранец?
Отец смотрит на Джоша.
Но, Джошу не страшно. Он не даст в обиду своего брата.
- Ну, ничего. Сейчас получите на пару.
Их отец, их родной отец, от которого сейчас страшно несет дешевыми сигаретами и крепким пойлом, подходит к ним.
Их отец дергает Кори за футболку, замахивается, чтобы наградить очередной за этот вечер пощечиной. А Джош, брат-близнец Кори, виснет на руке у пьяного отца.
Он пообещал, что не даст Кори в обиду.
- Беги, Кори! Беги, я тебя догоню!
Кори не хочет оставлять своего брата один на один с этим психом, волей случая являющимся их отцом.
- Кори, я же сказал, беги!
- Никуда вы, выродки, не сбежите.
И Кори видит, как отец припечатывает Джоша лбом о край стоящей в гостиной тумбочки.
Следующее, что он помнит - как он выбегает из дома.
Следующее, что он помнит - холодный апрельский вечерний воздух, разрывающий легкие во время бега.
Кори слышит крик отца ему вдогонку: "Можете не возвращаться, обоим глотки разорву!" и он понимает, что Джошу тоже удалось вырваться.
Но, Кори все еще слишком страшно обернуться.
Он бежит, бежит, опасаясь, что следом идет пьяный отец.
Бежит. И останавливается только метрах в пятидесяти, услышав хриплый и запыхавшийся голос Джоша, своего брата:
- Кори, все нормально... он... он не гонится за нами.
На лбу у Джоша - глубокая царапина и кровоподтек.
И Джош, и Кори знают - домой сегодня им лучше не возвращаться.
Джош молча берет своего брата за руку.
Пальцы у Кори холодные. Джошу тоже холодно. Но, Джош чувствует ответственность за своего брата. Джош понимает, что не должен показывать слабость.
Два брата-близнеца, похожих, как две капли воды, и абсолютно разных одновременно, подходят к местному парку.
-Давайте быстрее! – сквозь музыку в наушниках Кори доносится крик матери с первого этажа.
Кори аккуратно закладывает книгу карманным календариком. Кори встает, убирает книгу обратно на полку и только тогда отвечает матери.
-Уже идем, мам.
И Кори выжидательно смотрит в спину своего брата. Джош, высунувшись в окно, прикуривает сигарету, первую за это утро. Кори едва заметно морщится, наблюдая за движением его большого пальца с заусеницей, крутящего колесико дешевой китайской зажигалки. Взгляд Кори – осуждающий, явно неодобрительный, но Кори молчит, закидывая пустую пачку LM под кровать – потом как-нибудь выкинет.
С первого этажа доносятся крики матери, поторапливающие близнецов, Кори вырубает плеер и сматывает наушники. Джош тушит сигарету в баночке с водой, и оставляет ее на подоконнике.
Джош кидает взгляд на Кори – даже более равнодушный, чем на собственную кровать – со сваленным на нее барахлом. Джош подхватывает рюкзак и выходит из комнаты. Быстрым, спортивным шагом.
Кори кидает взгляд на пластмассового Иисуса Христа, на распятие, висящие на стене под самым потолком. Кори хочет попросить у Иисуса за брата прощенья, но не успевает: мать снова кричит.
Подсветка на электронных часах на тумбочке между кроватями показывает двадцать минут восьмого.
Очередное апрельское утро, очередная мамочкина лекция, из которой следует, что близнецам надо больше внимания обращать на свою учебу. Кори кивает и улыбается, Джош роется на полке в гостиной.
-Ебать, - сквозь зубы бурчит Джош. – Гребаные, ебаные ключи.
С полки летят всевозможные перчатки, шапки, шарфы – и никакого намека на ключи Джоша.
Кори подходит к нему и кладет ему руку на плечо.
-Пойдем, - говорит Кори. – Пойдем, я тебе свои отдам.
Джош кидает взгляд на своего брата. Весь из себя – католик. Весь из себя – ангел. Весь из себя – заебал уже своей правильностью, вот что думает Джош.
И мать снова орет, уже из машины:
-Давайте живее, я не хочу, чтобы вы опоздали в школу.
Через пару минут оба брата, оба близнеца сидят на заднем сидении машины. Джош – в левом углу, Кори – в правом. Скучающие взгляды в окно, плеер Джоша – на полной громкости, Кори смотрит на брата, едва заметно морщится. Он даже может расслышать слова песни, и то, что он слышит – смесь наркотиков и алкоголя, помноженного на музыку; Кори не знает, что лучше – вслушиваться в песню, от которой млеет Джош, или же очередную лекцию матушки.
Джош матушку не слушает, Джош знает, что она скажет и так. Последний класс школы, им надо лучше учиться – бла-бла-бла, Кори, к тебе это не относится. Посмотрите на себя, как вы выглядите – Кори, бла-бла-бла, к тебе это не относится. И под конец, его братец, этот ангелочек, этот – весь из себя праведник, он скажет, что после школы, наверное, заедет в церковь, как всегда, когда Кори пытается привести матушку в чувство восторга. Джоша тянет блевать от всего этого.
Матушка действительно улыбается.
Скрип тормозов, Джош закатывает глаза. Бла-бла-бла, не прошло и полгода, как они, наконец, приехали. Джош вылезает из машины и захлопывает дверь. Ему не надо оборачиваться, чтобы увидеть, что делает Кори: он знает это и так.
Кори прощается с матушкой, целует ее в щеку и желает ей приятного дня. Джош желает себе приятного перекура и сворачивает в отдаленный участок школьного двора. Сигарета за несколько минут до начала занятий – Джош прикуривает, едва заметно улыбаясь. Что может быть лучше сигареты?
Джош провожает взглядом этого ангелочка, своего брата, который заходит в школу.
На какое-то мгновение, во время очередной затяжки, Джош думает над тем, как Кори отдалился от него. Как он отдалился от Кори.
И, самое главное, он не помнит, когда случилось так, что они оказались такими похожими, и такими разными одновременно.
Но, пораскинуть мозгами на эту тему дольше не выходит - Джош чувствует, как кто-то обнял его сзади за талию; чувствует, как кто-то уткнулся носом ему в шею и как от этого кого-то привычно несет ментоловым куревом.
- Уже успел соскучиться, да, Вэй?
Джош улыбается и щелчком отправляет окурок в траву.
- Конечно.
Голос у Вэя тихий, чуть хрипловатый от сигарет.
От этого голоса у Джоша начисто срывает тормоза и хочется послать подальше и школу, и учителей.
- И я по тебе. Встретимся как обычно - здесь. В три. После уроков.
Вэй улыбается и кивает.
Джош целует Вэя в пропирсованное донельзя ухо.
Джош благодарит бога, дьявола и другие наркотики за то, что они с Кори так похожи и не похожи одновременно.
Уроки начинаются ровно в восемь.
Уроки начинаются в восемь пятнадцать для Джоша, когда он, даже не извиняясь за опоздание, вваливается в класс вместо со своей компанией.
Словно Иисус с командой своих апостолов.
Уроки заканчиваются в два сорок пять.
«Господи», - думает Кори, быстрым шагом направляясь к Джошу и его компании. – «Господи, помоги мне.»
Ему не доставляет никакой радости лишний раз пересекаться с друзьями своего брата.
Они, как всегда, тусуются в отдаленной части дворика за школой, где никто из преподавателей, а главное - директор не увидит, как они курят. Эта территория - своеобразная курилка для школьников. И, естественно, об этом знают все, кроме учителей.
Кори видит, как Сэм, прислонившись спиной к старому дереву, раскуривает крепкую "Marlboro".
Кори видит, как Джош, его брат-близнец, целуется с Вэем, его панковатым одноклассником, и как Вэй, который ниже Джоша на несколько дюймов, обнимает Джоша за шею.
Кори прекрасно знал о нетрадиционных наклонностях своего брата, да и сам Джош это не особо скрывал.
Кори не слепой, чтобы не замечать того, как Вэй млеет при одном только виде Джоша, и что Вэй еще полтора года назад втюрился в него по уши.
И, по мнению Кори, тот образ жизни, который ведет Джош, неправильный. Но, он проще приложится лбом об стену, чем будет доказывать что-то своему брату. Да, зная Джоша, проще приложиться лбом о стену.
Кори демонстративно кашляет, чтобы Джош был вынужден оторваться от Вэя. Прервать свое с Вэем сосанье. Поднять взгляд на своего брата близнеца и сказать ему что-то хорошее.
Кори думает: «Господи, дай мне сил.»
- Вот, - Кори протягивает ему ключи от дома, - я обещал тебе утром отдать свои.
- О, спасибо, Кори. Ты в очередной раз спасаешь мою задницу.
Джош забирает ключи, и Кори в очередной раз про себя отмечает, и как только его брату не холодно ходить в таких изорванных джинсах? Даже несмотря на то, что дырки скреплены булавками.
Кори отмечает, как Джош улыбается и облизывает покрасневшие после поцелуя губы.
Кори отмечает, как по-хозяйски Джош прижимает к себе Вэя за талию.
Кори отмечает, что он отмечает слишком много того, чего отмечать не одобряется его религией.
Кори кивает Джошу.
Кори говорит:
-До вечера.
Разворачивается и уходит. Быстрым, почти спортивным шагом. Побелевшие от напряжения пальцы вцепились в лямку рюкзака.
Кори думает:
«И прости нам, Господи, грехи наши.»
Кори касается пальцами нательного креста и думает, что все будет хорошо. Осталось только зайти в церковь и помолиться. И его брат, с ним обязательно все будет хорошо. И Кори, он своими молитвами поможет ему.
И что-то такое, о чем Джош наверняка сказал бы:
«Хера с два.»
А Джош говорит:
-Откуда я знаю?
Вэй спросил его:
-Слушай, Джош, а твой брат тоже, что ли, гей?
И Джош пожал плечами. Откуда он знает? На тот момент ему плевать на Кори. На тот момент Джошу плевать на все, кроме неработающей зажигалки. Вэй протягивает ему свою и повторяет вопрос:
-Так гей или нет?
Джош прикуривает. Первая затяжка – это всегда нечто большее, чем просто наслаждение. Нечто сравнимое с оргазмом. С глотком воды, когда ты умираешь от жажды. С остановкой сердца человека, на груди у которого ты лежишь, слушая эти удары.
-Ты хочешь трахнуть моего брата, представляя, что это я? – Джош усмехнулся.
Усмешка у Джоша – неискренняя, в глазах – дьявольский огонек. Кори – его брат-близнец, но они давно уже перестали нормально общаться. Они убегали от пьяного отца в детстве, и это, пожалуй, единственное, что их связывает. Кроме того, конечно, что он живет с ним в одной комнате. Кори с ним. Джош с ним. Он ничего не знает о нем теперешнем, но и не хочет знать.
Вэй не отстает:
-А тебе никогда не хотелось… ну… переспать с ним?
Вэй подбирает слова, искоса глядя на Джоша. И все остальные, вся эта компания, собравшаяся после уроков, они все смотрят на Джоша. И Джош пожимает плечами снова. Джош не знает. Джош не хочет ничего знать.
-Да даже если бы и хотелось, - кто-то из этой компании, из этой толпы, усмехается. – Посмотри на этого братца, этого паиньку, он просто не может быть геем.
Джош оборачивается. Кто-то из этой компании, кто-то из этой толпы подал голос. Сказал свое веское «тяф».
-Ты, Джош, не трахнешь его, даже если очень захочешь. – Энжи ухмыляется, глядя Джошу прямо в глаза. – Твой брат не по зубам даже тебе.
Энжи Хэммет, его одноклассник. Энжи – это черные волосы до плеч, зеленые глаза, в трясине которых утонули почти все девчонки школы. Энжи – это сынок богатеньких родителей. Энжи – это пафосный имидж и привычка всюду совать свой графский нос. Энжи – если верить ему, то один из его предков был английским графом. Энжи Хэммет, он же – граф, он же – та еще сука.
Джошу хочется хорошенько врезать Энжи. Или трахнуть своего брата на его глазах. Или что-нибудь еще, только чтобы стереть эту ухмылочку с этого смазливого личика его одноклассника. Вэй обнимает Джоша, Вэю совсем не нравится, в какое русло перетек этот разговор. Но, если Джошу что-то взбредет в голову – проще приложиться лбом о стену, чем пытаться остановить его.
-Я смогу его трахнуть, - говорит Джош, щурясь.
И Хэммет хохочет, чуть запрокинув голову.
-Этого святошу? – Энжи качает головой. – Никогда, Джош, даже если он твой брат и ты знаешь все его слабые стороны – ты его не трахнешь.
Джош всерьез думает о том, чтобы трахнуть брата на глазах у графа. Джош всерьез хочет, чтобы Энжи Хэммет умер. Возможно, от перевозбуждения, когда будет смотреть на братьев, занимающихся сексом прямо перед ним.
Джош говорит:
-Трахну.
Граф улыбается шире.
Джош говорит:
-Спорим?
Несколько секунд Энжи смотрит на него. Удивленно приподняв брови. Энжи смотрит, а затем кивает, протягивая ему руку:
-Спорим. Если ты его соблазнишь, получишь две сотни баксов. Если нет – баксы платишь ты.
И Джош говорит:
-Идет.
Вэй морщится. Вэй обнимает Джоша сильнее. Ему совсем не по себе от этой затеи, но останавливать Джоша – самоубийство.
Вэй чувствует себя мучеником:
-И как ты это докажешь, Джош? Соберешь сперму своего брата в баночку, что ли?
Джош пожимает плечами, он еще не думал об этом.
-Зачем в баночку? – Хэммет хохочет снова. – Сними это на камеру, Джош. Потом покажешь.
Джош пожимает плечами – а теперь думать об этом и не придется. Вэй чувствует, что по сравнению с Кори он проигрывает, и ему хочется убить себя за то, что начал все это. И графа за то, что продолжил.
Вэй хочет трахнуть Кори тоже, Вэй хочет переспать с обоими близнецами – одновременно. Вэй кладет голову Джошу на плечо.
«Ебать,» - думает Вэй. Все, что он думает – укладывается в одно-единственное слово.
Щелк. Щелк. Щелк.
Глоток приторно-сладкого остывшего кофе на кухне за столом.
Джош сидит на стуле, поджав одну ногу и клацая новоприобретенной зажигалкой.
Джошу плюнуть бы на всю эту затею, на весь этот спор. Вот только не получится плюнуть.
"Ты хотел бы переспать со своим собственным телом?" - этот вопрос он прокрутил в голове раз триста за сегодняшний день с того треклятого момента, когда пожал графу руку.
Переспать с Кори. Со своим братом-близнецом. Заснять это на камеру. И в итоге получить двести баксов. Хотя, нет... Нет.
Получить нечто большее, чем просто секс со своим братом и две сотни долларов.
Получить нечто большее, как если бы ты трахал самого себя, только праведника.
Как если бы ты трахал свою "светлую" сторону и получал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.
Как если бы Иуда трахнул Иисуса. Или Иисус – Иуду. Джош не очень-то разбирается во всей этой католической дребедени.
Джош допивает свой остывший кофе и ставит чашку в умывальник. Он подходит к подоконнику, садится на него, закуривает и ухмыляется.
Отражение в оконном стекле ухмыляется ему в ответ.
На позапрошлый День рождения отчим подарил им с Кори видеокамеру. Пользовались ей максимум раза четыре, а в остальное время эта дорогая игрушка пылилась в ящике стола Джоша.
До сегодняшнего дня.
Кто бы мог подумать, насколько пригодится такой подарок от предков.
И, кто бы мог подумать, как незаметно видеокамера будет смотреться на полке с книгами, как раз между учебниками по литературе и истории Соединенных Штатов.
И, кто бы мог подумать, насколько Джошу придется по вкусу эта затея.
Во всем этом есть какой-то подвох, когда ты лежишь под одеялом, накрывшись с головой. Когда ты слышишь, как твой брат ходит по комнате. Как твой брат курит в окно. Во всем этом есть какой-то подвох, и ты это чувствуешь, и ты не можешь себе объяснить, что происходит.
Ты утыкаешься лицом в подушку, ты делаешь вид, что спишь. Ты спиной ощущаешь на себе взгляд брата. Ты вслушиваешься, как он ходит по комнате, чем-то шуршит и щелкает, как он снова курит, и думаешь про себя, что если мать или отчим спалят запах никотина, то убьют вас обоих.
Но ты молчишь. Ты молчишь, и делаешь вид, что давно спишь, даже тогда, когда он останавливается рядом с кроватью. Останавливается рядом с твоей кроватью. Вцепившиеся в край подушки пальцы немеют от напряжения, и ты вслушиваешься в тишину. Мучительную, отчаянную тишину, которую, как и накуренный воздух в комнате можно уже резать ножом.
Твой брат – он садится на край кровати. Осторожно, медленно – на край твоей кровати. Ты сжимаешь пальцы сильнее, не двигаясь, не шевелясь, замирая, вслушиваясь. Ты делаешь вид, что спишь, ты убеждаешь себя, что ты спишь – и что тебе все это снится. Где-то на краю сознания, ты все еще понимаешь, что это не так. И твой брат – он тоже это понимает.
-Кори. – ты слышишь его шепот, и невольно вздрагиваешь.
Ты поворачиваешь голову, пытаясь сказать ему, что ты хочешь спать. Что тебе завтра вставать рано. И что ему, вообще-то, тоже. И что если их услышат, то прибьют обоих – за пропахшую сигаретным дымом комнату.
Ты смотришь ему в глаза, и во всем этом есть какой-то подвох, и ты молчишь. Упрямо, усиленно сжимаешь губы, глядя ему в глаза. Краем сознания ты замечаешь, как он наклоняется – к тебе наклоняется. Ты не знаешь, как это получилось, не хочешь этого знать. Ты видишь себя со стороны – вас обоих видишь.
Похожие, как две капли воды, и он – твой брат, он наклоняется к тебе, и ты инстинктивно закрываешь глаза. Ты чувствуешь его губы на своих губах, и задыхаешься. Ты не знаешь, зачем это ему, но ты чувствуешь какой-то подвох. И ты упираешься ладонью ему в грудь. Отталкивая. Отстраняясь.
Как будто это поможет.
И твой брат, его глаза, эта усмешка на самом дне, ты ее видишь, ты знаешь, что здесь есть какой-то подвох, но тон его голоса – успокаивающий, тон его голоса слишком ласковый, слишком нежный, слишком братский, слишком любящий.
-Кори, ты что? Ты боишься?
И ты чувствуешь, ты видишь этот подвох, даже не зная, в чем он состоит, ты знаешь, что здесь есть какая-то фальшь. Ты смотришь ему в глаза, чувствуя, как трясутся руки, и все, что ты из себя выдавливаешь:
-Родители услышат.
И он улыбается. Твой брат – он улыбается, и огонек, на самом дне его глаз, этот дьявольский огонек, он предвещает неприятности.
И он говорит:
-Не услышат, если ты будешь потише стонать.
И ты даже не успеваешь ничего ему ответить – только стонешь ему в рот. Ты ничего не успеваешь сделать – но он уже сдергивает с тебя одеяло, и его рука скользит по твоему животу. Ниже. Подцепляя резинку трусов.
И ты говоришь:
-Джош, не надо.
Говоришь, стонешь ему в рот:
-Джош, не надо. Пожалуйста…
Ты просишь его перестать – подставляясь его руке, приподнимаясь, чтобы ему было удобнее. Подставляешься, подстилаешься, стонешь ему в рот, и у тебя перед глазами: этот дьявольский огонек в его глазах.
Здесь все еще есть какой-то подвох, но он сжимает пальцы на твоем члене, и ты хрипишь, выгибаясь ему навстречу. Ты все еще не веришь ему, но ты покорно раздвигаешь ноги перед ним. И он улыбается – и ты чувствуешь себя шлюхой.
Здесь все еще есть какой-то подвох, но тебе слишком нравится это. Сгорать от стыда, когда он рассматривает твое тело, разглядывает, поглаживая твои бедра кончиками пальцев. Тебе слишком нравится это – смотреть ему в глаза, задыхаясь от желания. И ты видишь себя со стороны. Вас обоих. Похожие, как две капли воды, и он трахает тебя. Ты смотришь ему в глаза, пока он трахает тебя, так медленно, так осторожно, так нежно, и ты извиваешься под ним. Стоная от боли. Стоная от наслаждения. Ты кусаешь его плечи.
Ты смотришь ему в глаза – и видишь со стороны вас обоих, и это возбуждает даже больше того факта, что в любой момент от твоих хрипов могут проснуться родители. Возбуждает даже больше того, насколько все это неправильно. Насколько все это под запретом.
И ты стонешь ему в рот – снова, кончая одновременно с ним. Лучше, чем можно было бы пожелать. И твой брат, он улыбается. Так же ласково, так же нежно – и огонек, этот дьявольский огонек на дне его глаз – разгорается.
Здесь все еще есть какой-то подвох.
Твой брат, он целует тебя в плечо, поднимается, и уходит, оставляя тебя не спать всю ночь. Оставляя тебя прокручивать эту сцену раз за разом в своей голове. Ты снова видишь себя и его – вас обоих со стороны, как вы трахаетесь. И твой брат, твой любовник, твой демон – он давно уже спит, а ты боишься пошевелиться. Так больно и стыдно от собственного возбуждения, и когда под утро ты, наконец, вырубаешься, все, что ты видишь – дьявольский огонек в его глазах.
Здесь все еще есть какой-то подвох, но о дьявольском красном огоньке видеокамеры ты узнаешь потом.
А пока ты просыпаешься за час до звонка будильника. Просыпаешься от того, что тебе снился твой брат – и он трахал тебя во сне. Просыпаешься от оргазма.
Хватаешь губами воздух, задыхаешься – и ненавидишь. Себя ненавидишь, и его тоже, просто за компанию.
Ты просыпаешься, вслушиваешься в спокойное, размеренное дыхание брата. Ты одеваешься в темноте, скомкано, как можно быстрее, как можно тише. Задница немного побаливает, ноет, как будто напоминая – это все не сон, Кори. То, что случилось сегодня ночью – не сон. Тебя передергивает, и все, чего ты хочешь – свалить. За окном еще темно, ты подхватываешь рюкзак и осторожно прикрываешь за собой дверь. Как можно тише, Кори, как можно незаметнее.
Ты сбегаешь по лестнице, спотыкаешься, врезаешься в отчима. Срывающимся голосом, ты врешь ему что-то о том, что тебе надо в школу сегодня раньше. Что-то о проекте, который ты делаешь. Что-то связанное с химией. Отчим смотрит на тебя как-то странно, нелепо улыбаясь.
Искусанную, всю в засосах шею, ты будешь рассматривать в туалете потом, а сейчас тебе надо как можно скорее смотаться из дома.
Пока не рассвело. Пока в церкви не так уж и много народу. Пока не проснулся брат. Пока не проснулся твой любовник.
Кори стоит на автобусной остановке, нервно оглядываясь по сторонам. Как будто ожидая, что его брат вдруг появится из ниоткуда. Кори не знает, зачем он Джошу. Кори не хочет этого знать.
Убеждает себя, что не хочет.
Когда тебе двенадцать, и твой брат спасает тебя от пьяного отца – ты думаешь, что вы никогда не расстанетесь. Когда тебе девятнадцать, и твой брат лишает тебя девственности – ты уже ничего не думаешь.
Кори никогда ни с кем не спал. Да что там, не спал – даже не целовался ни разу. Кори морщится при этой мысли. Ни разу – до сегодняшней ночи. Кори все еще не знает, зачем Джошу это надо было. Зачем он Джошу?
Кори прогуливает уроки, кажется, впервые в жизни. Кори заходит в церковь. В самый дальний угол. Где никто не сможет его разглядеть, где никто не сможет рассмотреть его позора. Кори встает на колени, и Иисус пялится на него с иконы.
«Прости меня, Господи», - думает Кори. – «Господи, я трахался со своим братом.»
У Кори дрожат руки – от волнения. От возбуждения. Когда Кори думает об этом, когда Кори вспоминает сегодняшнюю ночь, дьявольский огонек в глазах Джоша, у него горят щеки – от стыда. От возбуждения.
Кори стоит на коленях, глядя в глаза Иисусу на иконе, и у Кори стоит.
«Господи, прости», - думает Кори. – «Я поддался искушению дьявола.»
Кори трясется крупной дрожью, он закрывает глаза и видит перед собой Джоша – представляет перед собой Джоша так четко и ярко, что ему кажется, будто брат снова шарит руками по его телу. Жадно, ненасытно, возбуждающе.
Кори закусывает губу до крови.
«Господи», - Кори вздрагивает снова. – «Господи, прости, но мне понравилось.»
Джош просыпается минут за десять до будильника. Первое, что он делает - поворачивает голову в сторону кровати Кори.
Первое, что он хочет увидеть сегодня утром - то, как его брат, наверняка, не сможет выдерживать на себе его взгляд.
Как его брат, предмет их со графом вчерашнего спора, наверняка будет смущенно краснеть, сгорать от стыда при одном только присутствии Джоша.
Но, к разочарованию Джоша, постель его брата пуста. Нет и школьного
рюкзака Кори, и мп3-плеера, обычно лежащего на прикроватной тумбочке.
Значит, Кори решил пораньше смыться.
Значит, Кори решил пораньше смыться, чтобы не проводить это утро с Джошем.
И этому не нужны подтверждения, Джош прекрасно об этом знает.
И именно поэтому самодовольная ухмылка на губах Джоша Тэйлора становится еще шире.
Нет, нет... Он получил гораздо больше, чем предполагалось.
За несколько минут Джош одевается, подхватывает с пола рюкзак и сбегает вниз по лестнице.
- Сынок, а как же завтрак? - Матушка, тем временем, возится на кухне.
- Я не голоден, мам, - коротко отвечает Джош, застегивая куртку и проверяя карманы на наличие сигарет.
- Ты, как и твой брат, совсем испортите себе желудок, - жалуется матушка.
«Значит, Кори ушел уже давно», - отмечает про себя Джош.
- Господи, Джош... - Устало вздыхает матушка, завидев одного из близнецов уже в дверях. - Ну когда ты вынешь из брови эту гадость?
«Эта гадость» - так матушка говорит о пирсинге. «Эта гадость» - два острых серебряных шипа в правой брови Джоша.
- До вечера, мам, - не оборачиваясь, говорит Джош, как раз подбегая к школьному автобусу.
Про себя он отмечает, что срать он хотел на мнение матушки по поводу его внешнего вида.
Ровно как и вообще на чье-либо мнение.
Ровно как и на то, что в школьном автобусе запрещено курить.
- Джош... ты псих... - в шутку отпихивает его от себя Вэй, спиной прижатый к обшарпанной стене туалетной кабинки. Вэй задыхается и подставляет Джошу шею. Джош, конечно же, этим пользуется и на бледной коже Вэя появляется очередной засос.
- А тебя разве не возбуждает то, что нас могут здесь застукать? - Руки Джоша жадно шарят под футболкой Вэя.
На футболке красноволосого панка Вэя красуется вечный слоган Курта Кобейна - "Live fast - die young".
Вэй стонет Джошу в рот как раз в тот момент, когда звенит звонок, извещающий о начале первого урока.
Джош отстраняется, а Вэй буквально скулит и дергает его за рукав:
- Джош, подожди... К черту эту историю. Давай мы ее пропустим?
Бледные щеки Вэя горят неестественно-ярким румянцем. Меньше всего Вэю сейчас хочется отпускать Джоша Тэйлора и идти на урок истории США.
- Пошли, - Джош тянет его за руку, - потом я тебе это компенсирую. С процентами, - добавляет Джош и нарочно кусает Вэя за губу во время очередного поцелуя.
Вэй облизывается и, смирившись, плетется за Джошем к классу. Дверь закрыта, и Джош заглядывает через стекло: мисс Стоун что-то рассказывает ученикам, Роджер спит за своей партой, Энжи скучающе пялится в потолок, слушая плеер, Кэти треплется о чем-то со своими подружками. Кори… А Кори в классе нет.
- Джош, может, мы все-таки зайдем? - Вопросительно смотрит на него Вэй. - Или ты передумал и хочешь вернуться?
- Нет, детка. Мне нужно кое-что проверить. Если что - ты меня не видел. Ок? - И Джош быстрым шагом удаляется к выходу по пустому школьному коридору.
Вэй хмыкает, заходит в класс и тут же ловит на себе укоризненный взгляд мисс Стоун. Садится за свою парту и достает тетрадь.
Вэй знает, что он проигрывает Кори.
Но, лучше он не будет сейчас об этом думать.
Джош Тэйлор знал своего брата, Кори Тэйлора, уже 19 лет.
Знал и не знал одновременно.
Например, Джош не мог ручаться, как поступит и что подумает его брат в определенных ситуациях. А непроверенных джошевой задницей ситуаций, в которых он мог бы рассчитывать на Кори, оставалось много.
Но, в то же время, Джош мог ручаться за то, что Кори, его брату-близнецу, понравилось их сегодняшнее ночное развлечение.
Ровно как Джош мог ручаться и за то, что до прошлой ночи Кори еще ни с кем не трахался. Да что там не трахался - он даже на требовательные поцелуи Джоша отвечал как-то слишком застенчиво, слишком робко и слишком неуверенно, не то что шлюшный Вэй.
А Кори... Кори и вправду был святошей. Во всём.
И, поэтому, еще одной вещью, за которую Джош мог ручаться, было то, что вторым местом после школы, где он еще сможет найти своего брата, была церковь.
Кори, этот паинька, никогда раньше не прогуливал уроки. А сегодня он даже не появился на занятиях.
Джош сделал очередную затяжку, после выбросил окурок на асфальт, скептически осмотрев приоткрытые двери в церковь.
Кори закрывает глаза, надеясь, что это поможет ему сосредоточиться на молитве. Но, все, что ему представляется - это его брат, склонившийся над ним. Его демон. Его спаситель. Его убийца. Кори вздрагивает, машинально, ненарочно.
"Господи", - думает Кори, - "Прости меня."
Все, что он видит, даже с закрытыми глазами - это его брат, дьявольский, похотливый огонек в его глазах.
"Господи", - думает Кори, - "Прости нас обоих."
Все, что слышит Кори - это голос брата, приглушенным шепотом.
"Что же ты, Кори, неужели ты боишься?" Кори перетрясывает, он сцепляет ладони сильнее.
"Боже", - думает Кори.
Все, что он чувствует - это губы брата рядом с его ухом, хрипловатое дыхание у мочки, жадные, ненасытные руки, шарящие по его телу.
Кори вздрагивает, от отвращения к самому себе, от страха, от ненависти. От возбуждения. Кори вздрагивает, дергается в сторону, и эти жадные руки дергают его обратно. Прижимают к себе.
- Тише, Кори... Тише, мой маленький, - хрипит Джош ему на ухо.
Кори вздрагивает, Кори трясет - и машинально, он прижимается спиной к Джошу.
Джош... Он нашел его, Джош, он сидит рядом с ним, позади него. Джош, он обнимает брата за талию, Джош дышит ему в ухо. Джош, его чертов братец, его спаситель. Его убийца. Кори открывает глаза, и первое, что он видит - лицо Иисуса на иконе. Взгляд у Христа осуждающий, и Кори молит про себя:
"Господи, прости меня, Господи..."
Пальцы Джоша - на ширинке Кори, и последний хватает губами воздух.
Кори думает:
"Нет, Боже мой, нет."
Кори думает:
"Только не здесь."
Кори не хватает сил сказать вслух хоть что-нибудь, не хватает сил перехватить руку брата, которая пробирается ему в трусы, Кори смотрит в глаза Иисусу, и просит его:
"Пожалуйста, Господи, не дай этому свершиться."
Пальцы Джоша сжимают его член, и Кори задыхается, подставляясь брату.
- Тише, Кори, - шепчет Джош ему на ухо. - Посмотри на своего Иисуса, мой сладкий.
Кори хочет сдохнуть, Кори хочет провалиться - прямо в ад, прихватив с собой братца, Кори хочет, чтобы Джош не останавливался, никогда не останавливался.
- Твой Иисус, - голос у Джоша хриплый от возбуждения, - Он не трахался считай две тысячи лет, посмотри, как он тебе завидует.
Джош смеется Кори на ухо, продолжая ласкать пальцами его член, все более быстрыми движениями.
- Посмотри ему в глаза, Кори, - шепчет Джош.
И Кори послушно смотрит, готовый в эту секунду сделать все, что попросит его брат. Все, только бы он не останавливался, только бы не убирал руку, только бы, только бы...
Кори дышит хрипло и часто, Кори чувствует, как Джош улыбается ему в шею.
- Запомни, Кори, - Джош сжимает пальцы сильнее. - Теперь я - твой Иисус.
И Кори, закусив губу до крови, кончает в руку Джоша, Кори смотрит в глаза Иисуса на иконе. Кори кажется, что взгляд Христа выражает осуждение. Кори кажется, что взгляд Христа выражает зависть.
И Джош, Джош смеется Кори на ухо, хрипло и пошло:
- Теперь, Кори, - шепчет Джош. - Теперь я - твой Иисус.
Ты закрываешь глаза – ты открываешь глаза. Твой брат, он ведет тебя за руку, сжимая пальцы чуть повыше твоего запястья. И ты послушно идешь за ним – как лет шесть или семь назад, когда вы сбегали из дома от пьяного папочки. Ты идешь за своим спасителем, и он ведет тебя за руку. Через двери, сквозь парк – пятьсот метров до автобусной остановки.
Ты не спрашиваешь, куда он тебя ведет – тебе, по большому счету, плевать на это. У тебя все еще дрожат пальцы, и ты чувствуешь, как твой брат сильнее сжимает твое запястье. Как сколько-то-там лет назад, когда он уводил тебя из дома, где бушевал папочка-алкоголик. Ты смотришь на своего брата, на своего спасителя, на его бледное лицо, и, если бы не эта вечная полуусмешка на губах, тебе бы наверняка казалось, что ты смотришь на свое лицо, со стороны.
Он ловит твой взгляд и ухмыляется.
Твой спаситель, он говорит тебе:
-Застегни ширинку, Кори.
У тебя дрожат пальцы, молния жалобно лязгает. Тебе хочется упасть на асфальт, тебе хочется провалиться под землю. Прямо сейчас, тебе хочется попасть в ад, вместе со своим братцем.
Ты все еще не знаешь, зачем ему все это, но он обнимает тебя за плечи. Твой брат, твой спаситель, твой любовник, он обнимает тебя, и ты утыкаешься носом в его шею, вдыхая запах его одеколона с примесью табака. Тебя трясет, и он прижимает тебя к себе.
-Тише, - шепчет он тебе на ухо. – Маленький, ну чего ты?
Он касается губами твоего виска, твой брат, он прижимает тебя к себе, так же крепко, как делал это в детстве, и ты чувствуешь, как слезы подступают к глазам. Он все еще рядом с тобой. Он всегда будет рядом, как обещал, твой брат, он будет с тобой.
Твой брат, он приподнимает твое лицо, придерживая за подбородок двумя пальцами.
-Ну чего ты, Кори? – твой брат, он улыбается, глядя тебе в глаза. – Тебе же понравилось, а, малыш?
Твой брат, твой спаситель, твой любовник, он целует тебя на глазах у прохожих. Долго, осторожно, шаря языком у тебя во рту. И тебе нравится, черт возьми, тебе слишком это нравится. Ты видишь себя со стороны, свои прикрытые глаза, и твой брат, он прижимает тебя к себе, и рука твоего брата поглаживает твою задницу.
Ты видишь Иисуса Христа, его взгляд с иконы, и тебе хочется показать ему средний палец. Любимый жест Джоша, любимый жест твоего спасителя.
Твой брат, он отстраняется, он смотрит на тебя.
-Пойдем домой? – твой брат, он улыбается.
Но ты мотаешь головой, тебе хочется прижаться к нему. Тебе хочется спрятаться, тебе хочется провалиться. Тебе хочется раствориться в нем, в своем близнеце.
-Джонни уйдет только после двух, - выдавливаешь из себя ты.
Джонни – ваш отчим, который утром весьма выразительно глянул на засосы у тебя на шее. Джонни, неплохой, в общем-то, парень, тебе не хочется его видеть, и уж тем более объяснять, почему вы не в школе. Тебе вообще никого не хочется видеть. Только стоять так, обнимая брата за шею. Только провалиться вместе с ним.
Только бы никто ничего не узнал.
-Значит, пойдем в школу, - хмыкает Джош.
Твой брат хмыкает, вновь хватает тебя за руку, чуть повыше запястья. Твой брат, он ведет тебя к автобусной остановке, и тебе кажется, что все это уже где-то когда-то было. Но, по большому счету, тебе наплевать, где и когда.
Иногда это случается, когда блевать хочется от ситуации и пятой подряд сигареты.
Иногда это случается, когда дохнуть хочется от того, что кто-то не рядом, и когда все больше и больше крепнет уверенность, что этот кто-то сейчас трахается. Этот кто-то сейчас трахает собственного брата.
Иногда любимую шлюшку променивают на что-то новое.
Вэй откидывает очередной окурок в сторону. У Вэя сейчас математика, на которой Вэя нет. У Вэя сейчас школьный двор, где он прикуривает очередную сигарету. Домой ему нельзя. Дома – вечно пьяная мать, ругается с недавно освободившимся братом. Три недели назад его дорогой старший брат вышел из тюрьмы. Вэю хочется проблеваться, его братец-уголовничек, который поколачивал его в детстве, он вновь вернулся домой. Обшарпанный дом, где Вэй предпочитает не появляться вообще, стал похож на публичный. Какие-то девочки, шлюховатые мальчики, пьяные крики матери со второго этажа.
Брата скоро опять посадят, Вэй в этом уверен. А пока надо держаться, пока надо стискивать зубы и терпеть.
Вэй заходится в приступе кашля. Вэй понимает, что постоянно смотрит на школьные ворота. Вэй не надеется, что Джош вернется в школу. Вэй просто хочет вернуть все назад и прикусить себе свой пропирсованный язык в том моменте, когда у него возникло желание спросить у Джоша про его брата.
Вэй проигрывает. Вэй безбожно проигрывает. Вэй безбожно влюблен в Джоша, и поэтому он проигрывает.
Вэй, он сделал из себя шлюху, он подстилался под Джоша, он был готов сделать для него все. Вообще все, абсолютно все, что Джош попросит. Он и сейчас готов. Вэй смотрит на школьные ворота – Джош наверняка сейчас трахается с Кори.
По большому счету, между Вэем и Кори нет никакой разницы. Вот о чем сейчас думает Вэй: Кори точно так же зависит от Джоша, как и сам Вэй.
По большому счету, Вэй отлично понимает Кори.
Только то, что Вэй его понимает, не отменяет его ненависти к брату Джоша. Ненависти и ревности. Вэй тушит носком кроссовка очередной окурок, сплевывая себе под ноги. Кори – такой паинька, такой святоша, Вэй и сам бы его с удовольствием трахнул.
Короткая ухмылка. Своеобразный сэндвич – снизу Кори, сверху Джош. А сам Вэй, вместо котлетки, посередине. Между ними. Трахаясь с ними обоими. Предел его эротических мечтаний.
Вэй хочет трахнуть Кори, пожалуй, ничуть не меньше, чем задушить его. Вэй хочет – но, какое кому дело до того, что хочет Вэй?
Ведь, по большому счету, с желаниями Кори тоже никто не считается. Вэй думает о том, что «никто» здесь, в его мыслях – обозначает Джоша, и что Кори наверняка бы сейчас согласился. С ним, с Вэем, согласился.
Вэй думает о том, что Джош по-своему любит их обоих. По-своему любит их обоих – здесь это обозначает: «любит трахаться с ними». Вэй усмехается про себя, доставая очередную сигарету из пачки. Ведь Кори, как и Вэй, так же зависит от Джоша. Только Вэй более наглый – и более шлюха.
И Вэй улыбается. Вэй снова уверен в том, что Джош развратит своего брата – и вернется. К нему, к Вэю, вернется. Вэй думает, что Джош не может не вернуться к любимой шлюхе. Джош слишком привык к тому, что Вэй рядом. К тому, что Вэй всегда готов подстелиться под него. К коротким сценам ревности и быстрому сексу в перерыве между уроками.
И Вэй улыбается.
Вэй думает: «Прости Кори.»
Вэй думает, что если он все-таки трахнет Кори, то сделает это как можно нежнее.
И так до следующего урока - сигареты и самокопание. Химия... Гребаная химия, которую Вэй пропускает здесь, в "уличной курилке", пялясь на школьные ворота.
И так до тех пор, пока в поле зрения не появляется Джош Тэйлор со своим братом-паинькой - Кори Тэйлором.
Но, Вэю плевать на то, что Джош вернулся не один. Вэю плевать на то, что вокруг, в общем-то, полно посторонних. Вэю на все это сейчас плевать. Он просто подбегает к Джошу, не обращая внимания на съехавший с плеча рюкзак, и виснет у него на шее. Он просто накрывает рот Джоша поцелуем прежде, чем тот что-либо успевает сказать. Вэй просто целует Джоша Тэйлора. Его Джоша.
Его Джош, он обнимает Вэя за талию, прижимает к себе и улыбается сквозь поцелуй. Ни он, ни Вэй, кажется, не обращают внимание на стоящего рядом бледного Кори. Вэй замечает засосы на шее Кори только тогда, когда отстраняется от Джоша, чтобы отдышаться. Он хочет, черт подери, как же он хочет Джоша.
- Ну? - Вэй смотрит на шею Кори, затем обводит указательным пальцем контур губ Джоша. - Надеюсь, ты заснял то порно, м? - Вэй улыбается правым уголком рта.
Почувствуй себя шлюхой, Кори.
Почувствуй...
Чувствуешь?
- А тебе так хочется его посмотреть? - Джош прижимает Вэя к себе плотнее.
Вэй вздрагивает от почти болезненного возбуждения, прижимаясь к Джошу.
Почувствуй себя шлюхой, Кори.
Побудь в проигрыше.
Кори делает шаг назад. Кори переводит взгляд с Джоша на Вэя. Обратно. Обратно. Кори делает шаг назад, судорожно сглатывая. В голове у Кори – судорожный поток мыслей. Кори хочет провалиться, прямо здесь, прямо сейчас, именно в эту секунду, Кори хочет попасть в ад.
Прямо сейчас, Кори хочет сдохнуть.
Джош смотрит на Вэя, Вэй смотрит на Джоша. И этой парочке, этим двум обжимающимся ублюдкам, по большому счету, плевать на реакцию Кори.
Кори делает шаг назад.
И в следующую секунду, Кори бежит, не разбирая дороги. Мимо этой гребаной парочки, сквозь двери, по коридору. Звук его шагов, эхом отражается от стен и дверей, и Кори, задыхаясь, залетает в школьный туалет. В школьный сортир, разрисованный граффити, Кори опирается руками о раковину, дыша тяжело и часто.
Ублюдок Вэй. Ублюдок Джош. Вам когда-нибудь хотелось сдохнуть?
В заляпанном зеркале отражается бледное лицо Кори. Искривленная усмешка, мутные глаза. Посмотри на себя, Кори, почувствуй себя шлюхой.
В заляпанном зеркале отражается бледное лицо Джоша. И Кори оборачивается, задыхаясь от ненависти. От ненависти, ревности и возбуждения.
По большому счету, эффект от этих чувств все равно один.
-Хочешь, чтоб я отдал эту запись кому-то из своих друзей? – Джош усмехается, прислоняясь спиной к стене.
Затылком к холодному кафелю. Глядя брату прямо в глаза. Глядя Кори прямо в глаза.
И Кори говорит ему:
-Не смей. Не смей, слышишь?
У Кори пересыхает в горле. Джош смотрит ему в глаза. Пальцы Джоша сжимают пряжку ремня.
-Хочешь, я покажу им это прямо сейчас?
У Кори пересыхает в горле.
-Нет, - голос Кори, он глухой, хрипловатый.
Голос Кори, по мнению Джоша, он даже возбуждающий. Джош смотрит брату в глаза. Да, пожалуй, именно возбуждающий. Именно такой, именно сейчас. И Джош улыбается.
-Тогда отсоси у меня, - тон у Джоша – повелительный. Приказом. Порывом. – Здесь и сейчас.
Кори думает: «Пошел в жопу, братец.»
Кори думает: «Я ведь даже не умею…»
Кори молча подходит.
Здесь и сейчас – в сортире школы. Здесь и сейчас – когда сюда в любой момент может кто-то зайти, Кори опускается на колени перед братом.
Это называется: почувствуй себя шлюхой. Здесь и сейчас – слышишь, Кори? – почувствуй.
Кори рывком дергает молнию на ширинке брата. Джош закрывает глаза. Чувствуешь, Кори? Чувствуешь?
Здесь и сейчас – Джош задыхается, хватая губами воздух, дергая бедрами. Пальцы Джоша – на затылке брата, пальцы Джоша придвигают Кори ближе. Заставляют Кори взять в рот глубже.
-Осторожнее, малыш, - голос Джоша такой же хриплый.
Здесь и сейчас – чувствуешь, Кори? Чувствуешь?
Кори думает: «Пошел в жопу, братец.»
Кори делает братцу минет, стоя на коленях в школьном сортире. Джош кончает ему в рот, прикусывая губу.
Кори встает, Кори отходит. Откашливается. Отплевывается. Кори возбужден так сильно, что это приносит боль. Несколько глотков холодной воды, которая должна освободить глотку от привкуса спермы брата. От отвратительного привкуса.
-Ненавижу тебя, - хрипит Кори, глядя на брата в отражении зеркала.
Они похожи, как две капли воды.
-А я тебя люблю.
Джош улыбается, Джош подходит к Кори и обнимает его со спины. Пальцы Джоша сцепляются замком на талии брата.
И Кори говорит:
-Что?
Серо-зеленые глаза брата, дьявольские огоньки, точь-в-точь такие же, как и у самого Кори.
-Я тебя люблю, - спокойно повторяет Джош.
И Кори оборачивается.
-Ты моя девочка, - Джош смеется, толкая брата в грудь. Затылком о холодный кафель. – Моя любимая шлюшка.
Чувствуешь, Кори? За Джошем захлопывается дверь, Кори сползает на пол. Чувствуешь, чувствуешь?
Кори думает: «Пошел в жопу, братец.»
Джош улыбается, выходя из сортира, Джош обязательно пойдет.
Но только вместе с Кори.
После того, как Кори вволю надрочится в туалете. Задохнувшись от возбуждения, прижимаясь спиной к холодной стене – холодному кафелю, отражение Джоша мастурбирует в туалете. Отражение Кори улыбается.
Надпись, сделанная черной краской на стене школьного сортира – «Save me», забрызгана спермой. Это как если бы Иисус трахал Иуду. Как прикуривать мокрыми спичками. Как дрочить на собственную фотографию. Как бежать с закрытыми глазами – когда ты не знаешь, в какой момент натолкнешься на стену. Как будто кончать посреди людной улицы. Как будто Кори встает, застегивая ширинку – словно ничего не случилось.
Кори смотрит на запачканные пальцы. Его религия не одобряет рукоблудия. Инцеста, впрочем, не одобряет тоже.
Кори моет руки под краном. В зеркале отражается его бледное лицо. Отражение Кори – отражение Джоша. Хорошая версия, плохая версия. Кори ухмыляется, ему хочется, чтобы его ухмылка была похожа на ухмылку Джоша.
Получается еще более плохая версия первой плохой версии, и все, что делает Кори – смеется.
Это как если бы Иисус трахнул Иуду, грубо, жестко, и без смазки, а наутро Иуда бы попросил его: сделай это еще раз.
Надпись, сделанная черной краской на стене школьного сортира – «Save me», забрызгана спермой, дважды.
Вэй сжимает губы, глядя Джошу вслед.
Кори дергается, Кори убегает – почему-то убегает в школу. А Джош вновь променивает любимую шлюшку. Как только Кори убегает, Джош отстраняется от Вэя.
Джош может сколько угодно говорить, что ему плевать на своего брата. Ненависть – такая особая форма любви.
Вэй сжимает губы, Вэй может сколько угодно убеждать себя, что Джош все равно вернется, к нему, к Вэю вернется. Но, в данный момент, Вэю хочется сдохнуть. Вэю хочется прихватить близнецов с собой.
По большому счету, они трое всего лишь дети.
По большому счету, они просто заигрались.
Вэй тоже заигрался. Прислоняясь спиной к стене, в нескольких дюймах от двери школьного сортира, Вэй закрывает глаза.
Вэй слышит, как хрипит Джош:
-Осторожнее, малыш.
Вэй думает о том, что Джош никогда не называл его, Вэя, так.
«Малыш,» - думает Вэй. – «Как глупо.»
В мыслях Вэя проскальзывают нотки ненависти. Нотки ревности. Нотки возбуждения, столь сильного, что оно причиняет боль.
Вэй слышит, как дышит Джош – тяжело и часто, с хрипами, и как причмокивает Кори, Вэй закрывает глаза. Вэй не хочет этого видеть, но, он все равно будет видеть их. Представляя каждую мелочь: бледное лицо Кори, этот его взгляд побитой собаки, и кривая улыбка Джоша в момент экстаза.
Вэй слышит, как хрипло дышит Джош.
Вэй слушает.
Когда Джош выходит из сортира, распахивая дверь, первое, что он видит – лицо Вэя. Неестественно бледное, полуприкрытые глаза, закусанные губы.
Когда Джош выходит из сортира, распахивая дверь, и тут же захлопывая его, оставляя братца дрочить в одной из кабинок, все, чего хочет Джош – трахаться.
Вэй вздрагивает, открывая глаза. Вэй смотрит на Джоша, и Джош, он усмехается, глядя в упор на Вэя.
-Подсматриваешь? – шепот у Джоша хриплый.
Вэй сглатывает, шепот у Джоша возбуждающий.
-Я не…
Вэй не успевает договорить. Вэй не успевает оправдаться. Вэй не успевает выдохнуть, когда Джош впивается в его губы. Этот жадный рот, пальцы Вэя вцепляются в край футболки Джоша, этот жадный рот, и как Вэй мог забыть об этом.
Джош тащит Вэя за руку по коридору. Тащит силой, и Вэй едва успевает за ним, задыхаясь от возбуждения.
Вэй думает: «Вот, чем надо заниматься во время уроков.»
Джош тащит Вэя за руку, силой, как можно быстрее. Джош тащит Вэя на школьный двор, там, где их никто не увидит еще как минимум минут двадцать. Джош целует его, Джош кусает его, и Вэй послушно подставляется. Как в самый первый раз, судорожным, пьяным подростковым возбуждением. Как в самый последний раз, шлюховатый Вэй отвечает на поцелуи Джоша Тэйлора.
Джошу всегда мало, Джош всегда хочет еще, как мог Вэй забыть об этом.
Вэй думает: «Прости, Кори.»
А ты думаешь: «Нет.»
Впиваешься взглядом в спину своего брата, и повторяешь себе: «Нет.» Впиваешься взглядом в спину своего брата, и молчишь. Никого не интересует, что ты там думаешь, и уж тем более, что ты говоришь.
Это как если бы Иисус, переспав с Иудой, вошел во вкус, перетрахав всех остальных апостолов.
Ты все еще не куришь – ты никогда не курил, но, натягивая джинсы, вставая с пола загаженного школьного сортира, все, что тебе хочется – сигарета. Единственное, в чем ты нуждаешься – дым, отравляющий легкие. Ты закрываешь глаза, и все, что ты продолжаешь видеть – твой брат.
Твой брат, с его самодовольной ухмылочкой, он сидит у тебя в голове, он говорит с тобой даже тогда, когда его нет рядом.
Брат говорит тебе: «Самое лучшее после секса – сигарета.»
Ты физически чувствуешь, как голос брата в твоей голове перекатывается от затылка ко лбу. А потом – обратно. Звуковые волны, они стучат в висках и требуют порции никотина. Все, что тебе хочется – убить своего брата, и себя заодно. Ты поднимаешься с грязного пола школьного сортира, и думаешь, что сначала можно все-таки покурить.
Попробовать на вкус, как это – курить.
Попробовать так, как это делает он.
Твой брат. Твой спаситель. Твой убийца.
Это все то, что не одобряет твоя религия. Все то, что ты не одобряешь. Все то, что тебе так необходимо – просто сделать это.
Почувствовать на своей шкуре.
Ноги у тебя подкашиваются, и ты думаешь только о том, чтобы в курилке – школьном дворике – кто-то был. Надеешься, что там будет кто-то, у кого ты сможешь стрельнуть сигарету. Это будет выглядеть забавно, - вот, что ты думаешь.
А потом ты спускаешься по ступенькам, сворачиваешь за угол, в местную курилку для учеников старших классов, и все, что ты думаешь: «Нет.»
Ты впиваешься взглядом в спину брата. Ты видишь себя со стороны, ты видишь своего брата, и тебе хочется сдохнуть, потому что он целуется с этим ебаным красноволосым панком – Вэем. Ты только что отсосал у него, а теперь он сосется с кем-то еще.
Это как если бы Иуда повесился от ревности.
Ты даже не можешь пошевелиться. Тебя словно пригвоздили к асфальту, и все, что ты можешь – смотреть, наблюдать, как пальцы брата жадно шарят по телу этого ублюдка. Этот ублюдок, этот Вэй, он смотрит на тебя и ухмыляется.
Твоя религия этого не одобряет, но тебе хочется его убить сейчас, этого Вэя.
Это даже не ревность. Ты даже не знаешь, как описать это чувство. Ты даже не хочешь его описывать, да и все, что ты хочешь – просто свалить. Съебаться, хлопнуть дверью, или не хлопнуть – потому что хлопать, в общем-то, нечем; убежать, не видеть этого, стереть из своей памяти к чертовой матери.
И ты чувствуешь, как это, когда у идеальной шлюхи появляется претензия на чувство собственничества.
И ты слышишь – или тебе кажется, что ты слышишь – как этот красноволосый уебок стонет, как он стонет в рот твоему брату.
И ты видишь – ты видишь себя со стороны, и сам над собой смеешься.
И ты хочешь сдохнуть.
Но все, на что тебя хватает – просто смотреть, как пальцы брата пробираются под пряжку ремня Вэя.
Вэй беззвучно шевелит губами, продолжая ухмыляться.
Вэй говорит:
-Прости.
Беззвучно, Вэй продолжает ухмыляться, ты смотришь на его губы, а Вэй говорит тебе:
-Прости, Кори.
Тебе хочется сдохнуть, тебе хочется
Но все, на что тебя хватает – просто смотреть, как пальцы брата пробираются под пряжку ремня этого парня.
Ты просто смотришь, как твой брат расстегивает ему ремень. И как Вэй, все так же, не разрывая поцелуя, искоса смотрит в твою сторону.
Твой брат стоит к тебе спиной, твой брат тебя не видит, но тебе кажется, что он делает все это исключительно ради тебя. Такой театр для одного зрителя.
Твой брат, он расстегивает Вэю ремень. Пуговицу. Молнию.
Ты сжимаешь кулаки настолько сильно, что у тебя побелели костяшки. Ты задыхаешься. Ты задыхаешься почти как этот ублюдочный красноволосый панк, когда твой спаситель, твой братец, твой убийца, когда он начинает ему дрочить.
«Прости, Кори…» - ты слышишь голос Вэя, этого шлюховатого ублюдка у себя в голове.
«Смотри, Кори...» – ты слышишь голос брата у себя в голове, и на какое-то мгновение тебе даже начинает казаться, что ты слышишь, как он шепчет тебе это на ухо. Они оба шепчут тебе – Вэй касается губами мочки твоего правого уха, Джош – левого.
«Прости, Кори.»
«Смотри, Кори.»
Тихо. Немного хрипловато.
Ты не прощаешь. Но ты смотришь.
Ты, его шлюха, смотришь, как другая шлюха твоего брата кончает ему в руку. А ты задыхаешься. От злости. От возбуждения. От того, что понимаешь - ты хочешь быть на месте этого гребаного Вэя.
Ты хочешь, чтобы Джош сейчас дрочил тебе так, как только что дрочил ему.
И чтобы потом Джош трахнул тебя прямо в школьном дворике, как собирается трахнуть этого красноволосого уебка.
Ты знаешь - Джош его трахнет.
Ты понимаешь это по лихорадочным движениям его рук, по его хрипловатому дыханию. Ты понимаешь, что того отсоса в сортире ему было мало.
Ты понимаешь, что готов провалиться сквозь землю. Но, все, что ты делаешь - резко разворачиваешься и уже в следующую секунду бежишь прочь. Через школьные ворота, по тротуарам, сквозь парк – и дальше.
Бежишь и думаешь: "Ненавижу".
Бежишь и думаешь: "Пошел в жопу, братец".
Бежишь и думаешь все то, что думать не одобряет твоя религия.
Это как если ты понимаешь, что делаешь что-то кому-то назло. Делаешь и получаешь от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Назло кому-то и ради себя одновременно. Два в одном.
Все, чего тебе хочется - угодить Джошу. Стереть собой из его памяти тот факт, что всего каких-то десять минут назад Кори, этот его гребаный брат, отсасывал ему в сортире.
И ты угождаешь. Ты позволяешь Джошу себя трахать здесь, у исписанной граффити кирпичной стены, посреди бела дня. Обнимаешь его за шею, отвечаешь на его поцелуи - так нежно, как только умеешь.
Ты знаешь, ты убеждаешь себя - Джош твой. Даже при всем количестве его шлюх, Джош - твой. Только твой и ничей больше. И что после каждой своей очередной шлюхи он все равно возвращается к тебе. Может, у него такая своеобразная форма любви - в этом ты неуверен. Ты неуверен в том, любит ли он тебя вообще. Хотя бы на грамм. Хотя бы на одну сотую грамма. Но, ты и не хочешь быть в этом уверен. Ты вообще не хочешь думать на эту тему, тем более - сейчас. Все, чего тебе хочется, чтобы Джош Тэйлор был рядом. Чтобы ты так же задыхался от удовольствия, как сейчас. Чтобы он заглушал поцелуями твои стоны, как сейчас. Чтобы он грубо припечатывал тебя спиной к шершавой стене, как сейчас.
И Джош, он доводит тебя до сумасшествия. Секс с Джошем - это что-то, что намного круче любого расширителя сознания. Это круче алкоголя, круче наркотиков. Быть может потому, что ты его, в общем-то, любишь. Быть может потому, что ты ради него, в общем-то, до сих пор живешь.
Это когда ты хрипло и часто дышишь, когда в висках бешеным ритмом стучит кровь, а голова идет кругом. Это когда ты кончаешь на выдохе за пару секунд до того, как кончает
Джош. Когда ты вздрагиваешь в его объятиях и ощущаешь, как он целует твои покрасневшие искусанные губы. Именно в такие моменты ты знаешь - Джош Тэйлор твой. И ничей больше.
А потом он отстраняется и говорит, что ему надо идти. И он - уже не твой. И он - ты смотришь ему вслед, - и он уходит. Он закуривает сигарету находу и не оборачивается.
И тогда, в этот самый момент, ты знаешь только то, что хочешь думать, что он вернется.
Кори бродит по городу до позднего вечера. Кори шарахается от случайных прохожих, неоновых вывесок и вибрации на сотовом. Звук на мобильном телефоне Кори – отключен. Кори в очередной раз вытаскивает сотовый из нагрудного кармана рубашки. Восемь пропущенных звонков, три непрочитанных сообщения. Телефон моргает, мигает подсветкой. Матушка вызывает.
Кори говорит:
«Прости, мам.»
В девятый раз за этот вечер, Кори не отвечает на звонок, убирая телефон обратно.
Вэй, он сидит на скамейке в безлюдном парке. Вэй, он в очередной раз сбежал из дома. Вэй, он обрывает сотовый Джоша. Щелчок зажигалки. И очередной длинный гудок, в котором можно утонуть.
Чертов Джош, какого хера он его игнорирует?
Полчаса назад Вэй подрался со своим братом. С этим уголовником. Вэй, у него до сих пор кровоточит губа, и фильтр сигареты в крови, в полутьме он кажется испачканным черной краской. Перебитые костяшки пальцев сжимают сотовый.
Ебаный сотовый, ебаный Джош.
Все, о чем думает Вэй: «Какого хера?!»
Полчаса назад, его братец, он рылся в комнате Вэя. Он рылся в вещах Вэя. Его братец, этот уголовник, этот ебаный наркоман. Вэй знает, Вэй помнит, как это. Расширенные зрачки и синяки на внутренней стороне локтя.
Его братец, этот ебаный наркоман хотел пиздануть у Вэя деньги.
Вэй сплевывает себе под ноги кровью.
Этот его братец, он ебанул Вэя по роже. Сразу же, без каких-либо вопросов. Вэй думает об этом, и его начинает трясти. От злости, от холода. От того, что Джош, этот ебаный Джош, до кучи, он не берет трубку.
Еще одна sms. Еще несколько длинных гудков. Домой сегодня Вэю нельзя. Дома – пьяная мать, и Вэй уверен, что ей попадет от брата тоже. Вэю даже не жаль ее, Вэю не жаль себя. Вэй комкает в ладони окурок. Ожог на ладони – одним больше, одним меньше. Какая, к черту, разница?
Вэй хочет зашвырнуть мобильник в мусорную кучу, только бы не слышать очередной длинный гудок. Только бы не набирать этот ебаный номер раз за разом. Чертов Джош. Какого, какого хера?
Вэй, в своих мыслях он срывается на крик.
Вэй, у него дрожат пальцы, когда начинает мигать подсветка сотового. Вэй, надежда на его лице мгновенно сменяется раздражением. Что, черт дери, нужно от него Хэммету? Дрожащие пальцы машинально нажимают кнопку «ответить».
-Привет, Тонсон, - говорит граф. – Приходи, а? Скучно.
В этом – весь граф.
Граф говорит: «Скучно», думая, вероятно, о том, что к нему побежит каждый, тихо млея от его голоса. Побежит, истекая слюной. Побежит, истекая кровью – в случае Вэя.
Вэй вырубает телефон одним нажатием кнопки. В этом – весь граф, он думает, вероятно, о том, что Вэй тоже побежит к нему.
Вэй, он закуривает очередную сигарету. Просто промолчать, просто проигнорировать. Вэй, сейчас у него нет выбора, и, даже если граф об этом не знает, он позвонил с этим предложением очень удачно. В этом – весь Энжи Хэммет, которому просто скучно. Просто сука граф, которому хочется трахаться.
Вэй, он встает, прикидывая, как пройти к его дому.
Просто проигнорировать, просто вдохнуть дым в очередной раз. Еще один длинный гудок – или его отсутствие, сегодня нет никакой разницы. Вэю не интересно, чем занимается Джош. Возможно, просто потому, что Вэй знает – Джош трахается со своим братиком. Возможно, именно потому Вэй не звонит Джошу на домашний.
Такой своеобразный пидорский этикет.
Возможно, Вэй просто ничего не хочет знать о пидорском этикете.
Вэй, он собирается просто напиться до чертиков в доме у Энжи Хэммета. Там всегда полно дорого алкоголя, наркотиков, и мальчиков. Девочки-мальчики, сука граф, в этом весь он: всегда вовремя.
Когда Кори заявляется домой, пытаясь попасть ключом в замок, дверь распахивается сама собой. Пальцы у Кори дрожат, Кори промок до нитки. Погода на улице – отвратительная, промозглый ветер, холодный дождь каплями на лицо.
Кори думал, что пройтись – это хорошая затея.
Кори думал, хотя, теперь он считает это занятие бесполезным.
На пороге стоит мать, сердито глядя на Кори.
-Где ты был? – вопрошает матушка. – Уже одиннадцатый час.
«Или двенадцатый,» - думает Кори.
Но, в действительности, никому нет дела до того, что ты там думаешь.
-Да, Кори, где тебя носило? – в холле первого этажа стоит Джош. Сегодня брат-близнец Кори – это дьявольская ухмылка, скрещенные на груди руки и неуловимый запах секса. Впрочем, возможно, Кори ошибается в своих ощущениях. – Мы за тебя волновались, братик.
Кори молчит. Кори сжимает побледневшие, искусанные губы, и мать втаскивает его в дом за руку. Кори не сопротивляется – не видит смысла.
-Какого черта, Кори? – мать начинает злиться. – Мы звонили тебе весь вечер, почему ты не отвечал?
Матушка разглядывает Кори, весь вид которого выражает поражение. Самому себе поражение, белый флаг перед действиями своего брата.
Кори поднимает глаза на Джоша. Сегодня ему хочется поменяться с братом местами.
-Тебе в душ надо, - выдыхает мама. Кажется, она, наконец, успокоилась. – Горячий душ, ужин, и под одеяло.
-Да, Кори, - ухмыляется Джош. – Под одеяло, и побыстрее. Ты такой усталый, брат, может, помочь тебе?
Кори молчит, Кори ничего не отвечает. Кори не видит смысла что-либо говорить. Все, что хочется Кори – свернуться клубком под тонким одеялом. Не прислушиваясь к равномерному дыханию брата. Не думая, что Джош затеет завтра. Не думая, чем все это закончится.
Кори думает, что закончится все плохо.
Какое кому дело, что там думает Кори?
Кори разувается, его ботинки, кажется, тоже можно выжимать. Кори в мокрых носках проходит по холлу – к лестнице, ведущей на второй этаж. Кори проходит мимо матушки, так ничего и не говоря ей. Кори проходит мимо брата.
И Джош, он хватает его за руку. Джош, он крепко сжимает пальцы на руке Кори – чуть пониже локтя. Чуть повыше запястья. Кори оборачивается.
Взгляд Кори – взгляд побитой, перепуганной собаки.
-Будь осторожнее там, да, братик? – говорит Джош.
Говорит, и отпускает его руку.
Несколько секунд Кори смотрит на него, а потом, не отвечая, поднимается на второй этаж. Ванная комната, горячий душ, перепутанные мысли – вот что его ждет.
Их мать, судя по восхищенному выражению ее лица, она искренне тронута этой братской заботой. Какими бы они не были разными, они так любят друг друга – вот о чем она думает.
«Прости, мам,» - думает Кори. – «Но у нас с Джошем очень странная любовь.»
Джош бы расхохотался. Джош бы сказал: «Какая к черту любовь?» Джош бы сказал: «Это всего лишь секс.»
Во всяком случае, Кори так думает.
Кори захлопывает за собой дверь ванной и скидывает мокрую одежду прямо на пол.
Никому нет никакого дела до того, что он там думает.
@темы: ориджинал, не закончено
-
-
18.11.2009 в 01:24...
только один вопрос:
"а продолжение буууудеееет??"
-)
-
-
18.11.2009 в 08:52возможно, когда-нибудь, если автора кто-нибудь пнет под соответствующее настроение.)
-
-
18.11.2009 в 15:59давайте, мы вам иглы под ногти вставим?)
-
-
02.12.2009 в 02:30не, иглы не помогут.)